Пока шли, Эя с особым свистом кланялась “встречным и 
поперечным”. Те отвечали тем же и совершенно не реагировали на 
Эмиля! Что вызвало естественное удивление, на которое Эя 
просто ответила:
	- У нас плохой знак – проявлять любопытство к личным 
делам других. Такое поведение рассматривается как невежество. 
А за него карают: сажают в отсидное дупло.
	- Дупло?... И замыкают?
	- А зачем, оттуда самостоятельно не выберешься, и там 
темно, сыро и муравьи кусаются.
	- Сурово у вас, - покачал головой Эмиль, оглядываясь. – И 
где же мой друг? Кстати, как у вас с кормёжкой? Мой напарник с 
трудом выдерживает голодание.
	Вместо ответа, Эя, по ходу движения, наконец, завела 
Эмиля в хижину, которую он вначале принял за скопище веток. 
Геня сидел на полу на азиатский манер, поджав ноги, и что-то 
жевал растительное. На лице блуждала гримаса, когда пытаются 
разобрать вкус потребляемого: глаза блуждали, процесс 
пережёвывания то ускорялся, то замедлялся; и брови 
перемещались вверх-вниз, создавая переливы морщин на лбу.
	Дружок так увлёкся процессом, что не сразу среагировал на 
приход посторонних. Когда же увидел Эмиля, вскочил на ноги, 
судорожно глотнул и кинулся обнимать друга, приговаривая:
	- Раньше мы с тобой всегда куда-то вступали, а теперь 
взлетели, - и, глянув на Эю, выдал. – И судя по твоей охране, 
ты неплохо пристроился...   
	- Да, уже и свистеть наловчился.
	- А я только осваиваю. За мной присматривает...
	Мягким свистом Эя прервала излияния Гени, известив, что 
принесёт ранний завтрак. 
	- Надо бы, - загорелся Геня и продемонстрировал стебель, 
который он жевал. – Травка эта, всучённая моим соглядатаем, в 
целом, съедобная, но навевает тоску.
      Девушка понятливо присвистнула и, просияв своей привычной 
белозубой улыбкой,  удалилась.

		        ***
	Завтракали вдвоём. 
      Еду Эя принесла на доске-подносе. Все блюда помещались в 
оригинальной посуде, выделанной из коры. Меню оказалось 
разнообразным. Кроме ягод и обжаренных грибов, попадалась 
непонятная зелень. Но мясо присутствовало в виде 
приготовленной на костре птицы. Как потом выяснилось – 
перепёлки.
	Поскольку проголодались, ели с аппетитом, делясь 
впечатлениями от увиденного и услышанного о древожах.
	- Народ, похоже, здесь удобоваримый, - рассуждал Геня 
неторопливо. – Несмотря на свою свистопляску, наличие разума, 
хотя и местечкового, угадывается. Я, вот, выведал у своего 
Струя, так именуют моего присмотрщика, как они тут, на высоте, 
средь верхушек выживают. Во-первых, климат. В этих краях 
всегда тепло. Хотя и не тропики тут. Похоже, аномалия 
природная. Во-вторых, наловчились кое-что выращивать на земле. 
А чтобы им не мешали посторонние, огородили свою территорию, 
то есть “пометили”, стеной, которую мы наблюдали. И, в-
третьих, приспособили для охоты те же деревья, которые, 
дотянув до определённого судьбой срока, становятся полыми 
внутри. Туда, как в западню, и заманивают зверюшек и птичек, 
так сказать, в целом, живом виде...
	- Да, деревья у них играют большую роль. В этих же полых 
дуплах сажают и провинившихся. А выведал ли чего про... так 
сказать, личную жизнь. Например, как женятся? Любятся?...
	- До этого не дошло, - блеснул лукаво дружок. – Уж не 
собираешься ли свататься? На красотке-охраннице?
	- Вот и надо бы выяснить, - усмехнулся Эмиль, - как 
строятся у древожей семьи. Здаётся мне, что тут нас ожидают 
сюрпризы. Моя Эя, не спрашивая согласия, уже считает меня 
своим женихом!
	- Да, ну! То-то ты, друже, петухом топыришься. А вопрос 
давай проясним у Струя – он уже давненько мнётся у входа...
      Эмиль оглянулся – кряжистый мужичок, с благостным лицом, 
переступал с ноги на ноги, будто собирался бежать, скажем, 
стометровку. В руках держал пучок стеблей с остроконечными 
листьями, издающих горьковатые запахи.
      - Эт он меня травкой угощает. Добрая душа... – прояснил 
Геня и свистнул Струю, указывая на место возле себя. 
      Мужичок проворно уселся и, с доброжелательной улыбкой, 
стал раздавать дружкам “угощение”. Вскоре они дружно срывали 
листья и жевали стебли. Они оказались сочными, напоминающими 
по вкусу редиску. 

                     	***
      Не сразу, но разговорили Струя. От него и узнали 
некоторые тонкости здешних семейных обычаев. 
      У древожей мужа выбирает девочка, достигшая зрелости. 
Свою “взрослость” девочки доказывают на особых испытаниях, 
которых древожи называют Свестины. Их проводят несколько раз в 
солнечный период.
      - И как они проходят? – загорелся Геня.
      Струй вдруг поник, забегал глазками и просвистел:
      - Рассказывать чужим запрещено. Увидеть нужно самому и 
определится... 
      Мелодичный свист прервал беседу – появилась Эя. Она 
услышала последнее, поэтому объявила интригующую новость – 
сегодня в полдень, подошёл черёд таких Свестин! Это первая 
новость, и не менее важная вторая – их, как жениха и его 
“заменителя”, будут посвящать в “пришлых древожей”.
      У землян лица отобразили вопросительный знак с 
одновременным глубоким вдохом. И Эя мило объяснила, что 
“посвящение” займёт не один день. Их будут учить “правильно 
свистеть”, умело передвигаться по деревьям; научат обычаям и 
правилам древожей и другое, необходимое для жизни у “края 
небес”.
      Эмиль с Геней переглянулись, пожали плечами и дружно 
выдохнули.

Возврат к оглавлению