Народная воительница. Глава 13

      Наверное, переживания, а, может, что ещё, но родила Нас-
тя преждевременно...

      Крепкий организм легко перенёс испытание, да и 
повитуха хуторская, баба Параска, своё дело знала, так что 
мальчик родился без отклонений, хотя и маленьким. Назвали 
Тарасом. Рост и вес он набирал быстро. Настя со Станиславом 
радовались и, казалось, стали ещё ближе.

            Подступало лето...
	Как-то раз пришла весточка от брата Стефана с приглаше-
нием в гости, на торжество, по случаю помолвки с Боженой. Да, 
наконец-то, братец решился просить руки обаятельной панянки. 
	И в этот раз Станислав, зная, как Стефан относится к его 
связи с Настей, всё же решил взять её с собой. Витали у пана 
мысли, как свою возлюбленную перевести в сан шляхетный, в 
веру католическую. “Пусть и она и они привыкают друг к 
другу”, - подумал он, наполняясь радужными надеждами.

	Помолвку совместили с празднованием Святой Троицы. 
Это был один из тех немногих дней, когда холопы не выходили 
на панскую работу: дни православной и католической Троицы 
совпадали. И Настя упросила Станислава оставить Тараса у её 
родных: они в праздник, после посещения церкви, как всегда, 
собирались в доме и давно хотели побыть с внуком.
	Станислав просьбы своей возлюбленной выполнял с охо-
той.

	Назар с Хистей, да и Остап с Зиновием, с радостью приня-
ли маленького Тараса. Тем более малыш отличался спокойным 
нравом: с удовольствием посасывал хлебные мякиши, моченые в 
коровьем, или козьем, молоке, и больше спал, чем бодрствовал. В 
общем, забот особых не доставлял.
	Передав мальца в руки матери, Настя обернулась к отцу:
	- Я уже говорила со Станиславом: на следующей неделе 
будем Тараса крестить по нашей, православной, вере. А пока 
возьмите вот это...
	И она протянула крестик на цепочке. Это был не совсем 
обычный крестик: с давних времён в роду Хорошенко, он 
передавался при крещении первому ребёнку, родившемуся в 
новой семье. Так, в своё время, он достался Насте от Назара. 
Теперь должен, после, крещения, украсить шею Тараса. На 
серебряном крестике, несколько больших размеров, чем 
обычный, вместе с фигурой распятого Христа, выделялся вверху, 
в оправе, сверкающий, даже при слабом свете, гранёный 
бриллиант. Насколько он дорогой не знали, но придавал он 
мученической фигуре Христа таинственный, магический блеск.
	- Пусть останется у вас... Еду-то к чужим, – пояснила свой 
поступок Настя.
	Назар пристально посмотрел в глаза дочери, будто хотел 
что-то сказать, но “родовой талисман” взял молча, зажав в кулаке 
и  ощутив при этом подзабытый жар. Хотя и не поощрялось – без 
нужды снимать символ веры с шеи его владельца, но слова доче-
ри прозвучали убедительно.
	Передав крестик, Настя было задумалась, а потом попро-
сила отца:
	- Подожди, тато, ещё тебе кое-что дам...
	После чего стремительно направилась в свою спальню и 
вернулась с Игнатовым медальоном.
	- И это пусть будет у тебя. Это медальон с моим портретом 
– Игнат-художник изобразил. 
	Назар взял медальон, раскрыл его:
	- Как верно и красиво нарисовал тебя! – восхитился он и 
тут же потемнел: - А что ты всё своё раздаёшь, будто прощаешь-
ся?
	- Да, нет, тато, это так, на крайний случай. К панам ведь 
еду, а от них всякого можно ожидать.
	- Ты же не сама...
	- Эти две вещицы мне очень дороги. И пусть они хранятся 
у тебя, - твёрдо сказала Настя.
	Назар только пожал плечами...

				***
	Заканчивал свои утехи раскрасавец май! Уже отцвели яб-
лони, сирень, кусты волчьих ягод. Но воздух не спешил расста-
ваться с пряными, сладковатыми ароматами. Земля подсыхала, 
красуясь нежной зеленью трав и деревьев. Поля накрывались 
благозвучными переливами серенад, создаваемых жужжанием 
пчёл, шмелей, стрекоз и другими непоседами-насекомыми.
	Ехали в крытой карете, запряженной двумя гнедыми, с 
длинными гривами, меринами. Управлял ими кучер Пронька, 
средних лет мужик из дворовых холопов. Дорога предстояла не-
близкая, с ночёвкой на природе.
	Оглядывая окрестности, вдыхая запахи молоденьких трав, 
распустившихся робкими листиками деревьев, ещё чернеющих 
полей, лужиц просёлочной дороги, Настя испытывала 
внутреннее напряжение и от разлуки с Тарасом, и от 
предстоящего шляхетного празднества. Мысли наваливались 
смутные – не поехала бы, если бы не Станислав: уж очень 
убедительно её уговаривал.

	На ночь остановились в дубовой рощице. Пока Пронька 
распрягал лошадей, кормил их овсом, Настя взялась разводить 
костёр. Делала это с охотой, вспоминая свои детские забавы: на-
собирала сухих веток, выгребла ямку для костра, выломала из 
сухих веток рогатки для установки котелка... 
      Станислав с улыбкой наблюдал за ней, в меру своего уме-
ния старался помогать. И ужин получился отменный, во всяком 
случае, пан очень нахваливал, поглощая перчёное мясо, варёные 
яйца, а затем - разогретый в котелке чай. Да и Пронька, подкреп-
ляясь в сторонке, только поддакивал хозяину.
	Спали на подстилке, на земле, укрывшись взятым из дома 
покрывалом, специально предназначенным для таких случаев. 
Прижавшись к возлюбленному, подспудно наслаждаясь ночной 
свежестью и умиротворяющими звуками притихшего бора, Настя 
успокоилась и крепко заснула.

	Тронулись в путь с восходом, и, когда солнце уже красо-
валось высоко, показались первые дома хутора Стефана, затем и 
островерхий, с колонами особняк.

	Естественное волнение, от приближающейся встречи с 
панством, постепе6нно заглушилось у Насти чувством собствен-
ного достоинства. Не считала себя ниже этих разукрашенных, 
разодетых, самодовольных хозяев жизни. Да, они грамотнее её, 
может даже по-своему, умнее, но она обладает тем, что не всяко-
му шляхтичу  доступно: природной добротой, окрашенной ис-
кренностью и повышенным чувством справедливости! А отно-
сится к человеку свысока, только потому, что он трудится с утра 
до ночи, кормит и одевает всех – считала глубоко несправедли-
вым. Эти мысли и чувства поддерживали Настю, сохраняли её 
душевное равновесие. Ну и, конечно же, поглядывая на Стани-
слава, прижимаясь к нему, дополнительно укрепляла 
уверенность в себе.

	Стефан предполагал, что Станислав приедет с этой холоп-
кой, Настей, родившей уже и племянника ему. Хотя и просил в 
записке, чтобы не брал её брат с собой, но, зная влюблённость 
Станислава, его упрямство, готовился к “худшему”. Для этого 
предварительно всем гостям своим рассказывал, что у брата слу-
чилась причуда панская – очень уж красивая панночка, простого 
происхождения. И попросил их отнестись к этому капризу моло-
дого шляхтича с пониманием...

	Встретили Станислава с Настей, как и положено в таких 
случаях, с приветствиями, поклонами, вежливыми улыбками и 
понимающими взглядами. Улавливала Настя и скрытую насмеш-
ку, и даже нагловатую враждебность, и то, что обращались толь-
ко к Станиславу, словно её и не замечая. На это она только голо-
ву поднимала выше, да стан держала прямее.

	После короткой официальной части, торжество вошло в 
обычное русло панского пиршества, в котором ели и пили разно-
соло  много, сытно и долго; танцевали в зале мазурку, польки и 
вальсы под музыку небольшого, но играющего искусно, 
оркестра. Затем снова насыщались яствами хозяйскими... 
      Наконец, к вечеру, шумно вывались в обширный двор, где 
также были расставлены столы с едой и винами; играла музыка, 
но главным должен стать фейерверк! Косые лучи солнца, отража-
ясь от бутылок и фарфоровой посуды, бегали по двору снопами 
светлых полос, слегка слепили глаза гостей и усиливали ощуще-
ние праздника.

	Паны уже были навеселе, поэтому на сообщение управ-
ляющего, который произносил его почти шёпотом, Стефан отве-
тил громко и развязно:
      - А тяните его сюда: повеселим вельможное панство!
	Управляющий проворно удалился и, вскоре, явился с дву-
мя вооружёнными жолнежами, которые вели, периодически тол-
кая в спину, молодого парня. Был он среднего роста, в 
порванной рубахе на выпуск; с ссадинами на лице и 
всколоченными волосами. Взгляд его лихорадочно блуждал, а от 
всей измятой фигуры веяло страхом, растерянностью и 
неприкрытым отчаянием.

	- Прошу внимания, панове! – помпезно провозгласил Сте-
фан, проведя хмельным возбуждённым взглядом по толпе взбу-
дораженных гостей. – Сегодня у нас, с Боженой, праздник. А ка-
кой праздник без развлечений?... 
	Толпа разноголосо загудела, послышались крики одобре-
ния, и Стефан, наслаждаясь эффектом своей вступительной речи, 
продолжил:
	- В просвещённой Европе люди тысячами приходят по-
смотреть, как наказывают преступников. Это своеобразный 
театр, в котором реализуется право на справедливость и 
неумолимость кары тем, кто посмел пойти против закона. Так, 
панове?
	- Так, так! – понеслись громкие голоса.
	Гости уже поняли, что парень-холоп, которого привели 
жолнежы, провинился и будет наказан. В предчувствии чего-то 
острого, вероятно, жестокого, контрастирующего с общим ве-
сельем, многие загорелись каким-то особым животным азартом. 
Так бывает на охоте, когда дичь уже загнана и остаётся её добить. 
А охоту здесь любили многие!

	- Чем же провинился этот наглец, псиная кровь? Кстати, 
кличут его Демидом. Так вот, уже полгода как досталось ему от 
умершего батька наследство – хата. И Демид, вместо того, чтобы 
честно уплатить мне полагающийся налог за наследство, кинулся 
в бега. Да куда, уважаемое панство?... На разбойную Сеч казац-
кую! 
	- Ну и быдлёнок!
	- Надо ж такое хамство! - Понеслись возмущённые голоса.
	- Добро, что мои слуги вовремя раскусили злодея и донес-
ли управляющему моему, верному Ежи...
	Стефан сделал жест рукой в сторону кланяющегося слуги. 
Гости поприветствовали его свистом и выкриками; ”Виват 
Ежи!”.
	Пан поднял руку, успокаивая гостей, и продолжил:
	- Так как у нас праздник, то предлагаю конкурс на лучшее 
предложение о наказании! Вы будете предлагать виды 
наказаний. Ежи их запишет на бумаге. Затем простым 
голосованием выберем лучшее. Победитель будет награждён 
серебряным – талером! И, в придачу, бочкой вина!
	Последнее слова Стефан прокричал, подняв руку!
	Его речь потонула в криках опьяневшей и 
взбудораженной предстоящим зрелищем толпы.

	Настя, как только привели Демида и прозвучали обвине-
ния Стефана, начала воспринимать происходящее, как что-то не-
реальное, как кошмарное видение. Внутри у неё закипало от на-
растающего возмущения – неужто, нужно наказывать человека за 
его собственное, доставшееся от отца? Откуда у бедняка деньги, 
чтобы платить ещё налог за крышу над головой, построенную 
родителями?

	А действо развивалось дальше: Ежи усадили за стол, дали 
ему бумагу и перо с чернилами. Стефан с хмельной улыбкой 
вновь обратился к толпе:
	- Приступаем!
	- Сотню плетей! – понеслось первое предложение.
	- Двести!
	- Уморить щекоткой!
	- Кожу с него содрать!
	- На кол, пса!
	- Сжечь, чтоб другим неповадно!
	- Отрубить ноги, чтоб не бегал!
	Настя вертела головой, пытаясь уловить хотя бы взгляд 
того, кто изощрялся в таких безумных выдумках. Неужели это 
люди? – сжимались её губы, и сильнее колотилось сердце. Она 
даже не замечала, что рядом стоящий Станислав тоже хмурился и 
ниже опускал голову, будто стыдясь за брата и гостей его.
	
	Неожиданно вышел вперёд Лех Матецкий и, 
перекрикивая всех, предложил:
	- Панове! Нужно чтоб весело было – правильно?
	- Верно! – понеслось громовое.
	- Так давайте устроим охоту, а дичью будет эта собака хо-
лопская, - тыкнул он пальцем в сторону Демида.
	- Добро! Правильно! – взревела толпа.
	- Тогда голосуем! – вновь подключился Стефан.
	- Мы – за! – хором понеслось в ответ.
	- Ну, что ж, панове, будем считать конкурс проведенным с 
установленным победителем - Лехом Матецким! – подвёл итог 
Стефан, пытаясь угомонить разогретую толпу, и тут же 
обратился к Ежи: - Выдай-ка Леху талер да бочку прикати.
	Под шум и гам, слуги прикатили винную бочку и замерли 
возле неё, ожидая дальнейших указаний.

	- А как же будем охотиться? – выкрикнул кто-то.
	- Прошу вельможных панов не волноваться, - поднял руку 
Стефан. – Есть у меня большая клетка – в ней я обычно держу 
пойманных зверей, последний раз – волков. Сейчас мои слуги её 
притащат сюда. В ней и поместим разбойника! Там достаточно 
места, чтобы злодей мог увиливать от выстрелов, как и положено 
животной твари. Так что будет весело, азартно и победит самый 
меткий!
	- Выват, Стефан! – громом отозвались последние слова 
хозяина празднества.

	У Насти от происходящего уже кружилась голова, и даже 
стало подташнивать. Всё больше темнел и Станислав, мучитель-
но раздумывая, как поступить. Эта страшная забава, затеянная 
братом, с трудом укладывалась в голове. Да, провинившихся 
нужно наказывать, но не так изуверски, не делая из этого развле-
чение. И гости хороши!
	- Уйдём отсюда... – горячо зашептала Настя возлюбленно-
му. – Я не могу смотреть на этот ужас.

	В это время у входа в особняк, у изгороди, послышался 
шум множества голосов. Настя обернулась – за железной, вычур-
но оформленной оградой колыхались тёмные фигуры крестьян. 
Они столпились у ворот и что-то шумно говорили двум стражни-
кам. Один из них возмущённо вскрикнул, после чего буквально 
протиснулся в створку ворот и побежал к хозяину. Тот уже спе-
шил навстречу, с нескрываемым гневом в глазах.
	- Что происходит? – накинулся он на стражника.
	- Холопы, пан, требуют вас, - озабоченным голосом про-
хрипел тот в ответ. – Мол, пусть пан отпустит Демида, а громада 
уплатит за него долг...
	- А, вон чего, - криво ухмыльнулся Стефан. – Долг за эту 
собаку я с них и так стяну, а лишить гостей обещанного развле-
чения из-за этого быдла!... Зря я сегодня устроил им отдых от 
панщины! – от возмущения у пана даже голос сел. – Гнать их 
вон! – фальцетом приказал пан страже и поспешил снова к гос-
тям.

	Тем временем готовилось место для развлечения: четверо 
работников притащили откуда-то из-за панского дома клетку, с 
деревянным дном, крышей и железными прутьями между ними. 
Разместили её, по указанию Стефна, на газоне, помяв траву и 
цветы. Затолкали туда Демида и закрыли дверцы на запор. Па-
рень схватился за прутья и безумным взглядом уставился на ве-
селящихся шляхтичей.
 
      Затем двое слуг вынесли искусно разукрашенный орна-
ментом длинный коробок, в котором в ряду лежали с десяток 
пистолетов26, и положили на стол. Матецкий отсчитал двадцать 
шагов от клетки, чтобы стрелять было сподручнее.
	- Желающих – но не более десяти охотников - прошу вы-
строиться в шеренгу, - помпезно попросил Стефан и рукой 
указал место возле себя.
	Гости зашумели, а мужчины, толкаясь, чтобы войти в 
“охотничью группу”, устремились к хозяину. Но проворней всех 
оказалась невеста – Божена – она протиснулась первой! Её сме-
лость была встречена возгласами: “Виват, Божена! Вот это невес-
та!”

	Вместе с нарастающими перебранкой у клетки и криками 
негодования за оградой панского дома, у Насти голова вдруг на-
полнилась холодом, а всё внутри сжалась пружиной и омертве-
ло... Так бывало всегда в минуты опасности, когда нужно было 
принимать решение мгновенно, как на охоте, когда вепрь дви-
жется на тебя, и остаются секунды, чтобы достойно среагировать 
и одержать верх.	
	Уже не отдавая себе отчёта, Настя стремительно подошла 
к столу! Со сжатыми губами и холодным взглядом резко выхва-
тила из коробка один пистолет и тут же другой - в левую руку!
	Стоявшая первая, Божена, вскинула в удивлении свои 
прелестные бровки, округлила затуманенные глазки и хотела 
что-то сказать. Остальные, особенно из “очереди”, было 
зароптали, а Стефан даже замер с приоткрытым ртом... 

      Настя же уверенно, не обращая внимания на реакцию гос-
тей, хладнокровно большим пальцем взвела курок пистолета, и - 
не раздумывая, направила его в грудь Стефна, почти впритык! 
Тут же нажала на спусковой крючок, выстрелив - прямо в сердце 
хозяина-изувера!...
 	Отключившись от всего, она, кажется даже не услышала 
звук выстрела, а видела только рассеивающийся дымок на фоне 
растекающегося красного пятна на груди пана и раскрытых в 
удивлении глаз его, уже падающего на землю. Толпа завопила и 
в ужасе отхлынула в сторону. Настя кинулась в клетке, 
прижалась к ней спиной, собираясь дорого отдать свою жизнь – 
ещё был второй заряженный пистолет...
	Но... 
      Послышался лязг ломающегося железа, треск и стук па-
дающих ворот и воинственные крики: “Бей ляхов!” – во двор 
хлынула толпа холопов с камнями, кольями, вилами, топорами и 
просто палками. Панские гости, вместе с жолнежами, бросились 
кто куда. Их настигали и кого били, а кого и убивали. Не щадили 
и женщин: кто-то ударил Божену...
	Усадьба наполнилась разноголосыми криками, в которых 
перемешались и крики ужаса, и смертельные стоны, и хрусты 
костей, и победные возгласы утолённой жажды мщения.
---------
26Пистолет 17 века. В данном случае используется пистолет с 
так называемым “ударно-кремниевым искровым замком”. 
---------
	
      Спонтанный холопский бунт произошёл так 
стремительно, что Настя растерялась: она искала глазами 
Станислава и пыталась собраться с мыслями. 
      Стоя с пистолетами в руках, она вертелась волчком на 
месте, всё более проникаясь, что нужно остановить народ и на-
править его гнев в более достойное, осмысленное русло.
	- Стойте! – Крикнула она, выстрелив вверх. – Не нужно 
карать всех подряд! И среди ляхов есть люди, невинные женщи-
ны...
	И разгневанный народ вдруг приостановил смертельную 
вакханалию, будто опомнился и стал собираться, чтобы выслу-
шать девушку. Конечно, не все так сразу, но...

	Вот уже Настя стояла перед толпой разъярённых крестьян 
с появившемся Станиславом - у которого краснели царапины на 
щеках и слегка кровоточил нос - и сурово говорила. Слова её бы-
ли, на удивление, точными, выверенными, словно 
подсказанными извне!
      И народный гнев остывал, в глазах появлялись искорки 
осмысления происшедшего. Их восстание было стихийным, без 
какого-либо конкретного плана действий. И, хотя вожак-
зачинщик имелся, некий Фрол Приходько, но ему недоставало 
твёрдости, холодной расчётливости и умения повести за собой 
народ. А отличался Фрол вспыльчивостью и безрассудной смело-
стью. Тем и взял лидерство.

	И, вот, Настя...

	Демида давно выпустили из клетки, и он, растерянный, с 
неуверенной улыбкой, стоял в первых рядах. Люди с некоторой 
настороженностью слушали девушку. Но, по мере того, как она 
говорила, глаза их светлели, в них проскакивала уверенность и 
надежда на удачливый исход ими затеянного.
	Сама же Настя ощущала в себе невероятный прилив сил. 
Будто вселилось в неё что-то властное, неумолимое. Словно про-
рвалось то, что копилось годами. Желание справедливости, вос-
прянувшей гордости, ощущение человеческого достоинства и 
подспудной ненависти к тем, кто мордовал, угнетал, измывался – 
хлынуло наружу, как весенняя вода, прорвавшая плотину. 
Видно, божье провидение снизошло на неё волею случая.

	И она говорила властно, твёрдо, будто бывалый казачий 
атаман:
	- Видно Демид стал последней каплей в чаше вашего тер-
пения, братья, над неправедным судом, чинимым паном Стефа-
ном?
	- А то как же, - понеслось из толпы. – На неделе насмерть 
запорол Гришку, что день панщины пропустил. А мужик ведь 
хворал тяжко.
	- Девчат молодаек стал к себе тягать!
	- Церковь отдали ксёндзу!
	Много ещё тяжких дел Стефана выплеснулось на Настю 
от негодующих селян.

	- По законам Речи Посполитой всем нам грозит жестокая 
участь – изуверская казнь! – горячо обращалась Настя к своим 
нежданным сообщникам. – Потому выход у нас один: объеди-
ниться в боевую ватагу и идти на Сеч Запорожскую. Там начи-
нают собираться все, кто не хочет больше терпеть шляхетную 
неволю. Кто любит свободу и землю нашу, политую православ-
ной кровью! Так, братья?...
	- Так! – понеслось дружное, громовое. – Идти на Сеч!
	- Тогда собираем в панском маетке все оружие. Лошадей у 
пана в достатке. Готовим повозки в обоз, забираем всех: стариков 
и детей, жён и матерей...
	
	Так Настя естественным образом возглавила холопский 
бунт. Возникло было среди некоторых восставших сомнение, что 
атаманом стала женщина:
	- На Сечь баб, вроде как, не пущают, - высказался один, 
почёсывая затылок.
	- Есть такое дело, - поддержал и другой, а третий не согла-
сился:
	- Так она ж любого казака за пояс заткнёт – гляди, как 
ладно да грозно всех обуздала! 
	- И то правда! – согласились остальные.

      Шляхтич Станислав Зимовецкий, проведя ночь в тяжких 
раздумьях и метаниях, всё же покорился судьбе и силе своей 
любви – остался с бунтовщиками...
Возврат к оглавлению
Глава 14.
ПлохоСлабоватоСреднеХорошоОтлично! (Пока оценок нет)
Загрузка...

Добавить комментарий (чтобы Вам ответили, укажите свой email)

Ваш адрес email не будет опубликован.

 символов осталось