(Лирический рассказ)
Мартын Егорович, заведующий отделом городской библиотеки,
мужчина предпенсионного возраста (кстати, с высшим техническим
образованием), привычным маршрутом возвращался домой после
работы. Настроение витало умеренно оптимистичное: всё же пятница
– короткий день, по своему статусу толкающий человека на
расслабляющие деяния, хотя общение с книгами особых физических,
даже моральных, нагрузок не предусматривало. По центральной
улице сновали разномастные автомобили. Людской поток, как и
водится в это время, был несколько интенсивнее обычного. Зимняя
погода – с лёгкими облаками, слабым ветерком и умеренным
морозцем – тоже располагала к относительному благодушию.
И Мартын Егорович решил не спешить домой, хотя там и ждала
ещё не увядшая, лишь слегка располневшая супруга Зина. С ней
пережили непростое время, вырастили детей, дали им тот минимум,
который позволял занять сравнительно устойчивое и комфортное
положение на не всегда дружелюбном пространстве по имени -
жизнь.
Обычно по пятницам Мартын Егорович третировал своё тело в
интенсивных тренировках в тренажёрном зале. Но зал был на
коротком ремонте, да и новые тренажёры устанавливали. Отчего
время высвободилось дополнительно.
Скверик, органично вклинивавшийся во двор дома сталинской
постройки, он облюбовал давно. Это место с плиточным тротуаром и
ухоженными скамейками заметно возвышалось над улицей, и отсюда
она хорошо просматривалась. Поскольку улица центральная,
укутанная в супермаркеты, магазины и магазинчики, театры –
оперный, драматический – кафе и рестораны с соответствующей
иллюминацией – то полюбоваться было чем.
Не задумываясь, Мартын Егорович уселся на “свою”,
старательно очищенную от снега работником коммунальных служб,
скамейку, облегчённо вздохнул и даже хотел прикрыть глаза от
нахлынувшего блаженства. Но... его внимание привлекла
примечательная женщина!
Первое, что бросилось – она напоминала Бабу-ягу в молодости
(во всяком случае, такой представлялась сказочная проказница в
относительно юные годы). Нос с горбинкой, большие накрашенные
глаза и взбитые волосы, напоминающие гриву необъезженной
кобылицы. Фривольно распахнутый длинный чёрный плащ; мигающая
модными блёстками, умеренно короткая юбка и... Вот, цветы –
букет тюльпанов - несколько отдаляли привычный образ.
Женщина с решительным видом вдавливала в европлитку высокие
каблуки и скрипучие подошвы добротных сапожек. Гордо, с
подчёркнутой независимостью несла свою гриву и неумолимо
приближалась к нему, вызывая всё больший интерес!
Была в её облике, движениях, какая-то притягательная магия.
Она словно говорила всем: вот такая я! Гордая и неприступная,
попробуй кто со мной потягаться или прикоснуться! Растопчу и
уничтожу!
И эта неприступность почему-то влекла?...
И Мартын Егорович, когда “ведьма” уже прошествовала мимо,
не удостоив взглядом одиноко сидящего мужчину, бодро вскочил и
смело направился за ней. Успел вблизи разглядеть, что она совсем
и не Яга, а очень даже привлекательная дама среднего возраста.
То, что ведьма, уже не сомневался. Иначе чего бы это так
потянуло к ней?... И мысли всякие вдруг улетучились, как первый
снежок поздней осенью.
Поравнявшись, он заговорил без смущения, где-то в глубине
даже поражаясь своей наглости:
- Такое впечатление - простите за бестактность – что вы эти
цветы несёте не к месту приятного торжества, например, свадьбы,
а скажем... на кладбище. Причём, на могилу своего недруга! Я не
прав? Ещё раз извините...
Она сразу же остановилась и – улыбнулась! Грустно...
Повергнув Мартына Егоровича в лёгкий транс – на него смотрели
ласковые большие глаза, отдающие синевой. В них переливалась
доброта, завёрнутая в прозрачную кисею грусти, даже лёгкой
тоски.
- Странно... Но вы угадали – я действительно иду на
кладбище.
- !!!
У мужчины пересохло в горле, а голова и верхняя часть тела
вспыхнули, и обдались жаром, как в парилке. Таких контрастных
метаморфоз он не припоминал даже средь бурных эпизодов своей
противоречивой жизни, даже в общественных банях и спонтанных
бордельеро... Она же, играя глазами и губами, продолжила:
- А насчёт недруга не угадали.
- Ну... хоть так... – стал возвращаться Егорович.
Они уже шли рядом, и женщина очень благожелательно
рассказывала странные вещи:
- Каждый год зимой, первого февраля... Это мой день
рождения...
- О! Поздравляю! – решился перебить мужчина, склонив
галантно голову и даже спонтанно пожав ручку (она была в лёгкой
чёрной шерстяной перчатке).
- Спасибо. Я иду на кладбище...
“Наверное, там похоронен очень любимый человек! Раз в такой
день...” – хотел высказаться Мартын Егорович, но только подумал.
- ... чтобы положить букет тюльпанов на могилку очередного
мужчины, родившегося в моём году и тоже в феврале. Кстати, таких
мужчин на этом кладбище не так уж и много. Но – это были мои
потенциальные мужья, и я обязана их отметить, хотя бы таким
образом. А ведь мы должны были встретиться в этой жизни. Просто
обязаны были...
Её глаза повлажнели!
Мартын Егорович вообще-то был готов услышать нечто
оригинальное, но не до такой же степени! У него даже закрались
сомнения насчёт психического здоровья “ведьмы”. Шизики, говорят,
выглядят внешне пристойно и рассуждают вполне нормально - не
сразу распознаешь их заморочки. Мужчина остро ощутил тоску
разочарования и уже собрался оборвать знакомство, но женщина
продолжила, глянув искоса и горько улыбнувшись:
- Вам это кажется странным?
Егорович мимикой и плечами попытался изобразить нейтральный
ответ.
Они уже подошли к центральной автобусной станции, откуда,
очевидно, “ведьма” и собиралась отправиться к далеко не весёлому
местечку. Задержались у тыльной стороны киоска. Она полюбовалась
своим букетом, даже уткнулась в него носом, мягко втянув воздух,
и продолжила:
- Странного ничего нет – я оседлая цыганка. Кстати – Роза,
- представилась она, слегка склонив голову.
- Мартын... – продолжая поражаться, выдавил из себя
мужчина, подумав: “Вот с цыганками ещё не сталкивался вблизи...
Теперь что-то проясняется...”
- Но это всё условно: цыганка я, как десятая вода на
киселе. Моя мама была русской, а отец - полукровка цыганская.
Тем не менее, в нашем роду сохранился пришедший из табора
жёсткий закон-обычай, нагаданный цыганской колдуньей: выходить
замуж только за мужчин своего возраста. Разница допускалась в
дни, не более. В противном случае, ожидали несчастья. Такое
требование было на самом деле не безобидным. Все, кто пытался
поступать иначе – кончали плохо...
- Что-то вроде родового проклятия? – наконец оживился
Мартын Егорович.
- Не совсем проклятие, но...
Роза озабоченно повернулась к остановке: там подруливал
шустрый ПАЗик и к нему уже выстроилась приличная толпа.
- Похоже... Мне пора, - с виноватой улыбкой обернулась она.
- Минутку! – заторопился он, ощущая подзабытый подъём,
который всегда испытывал прежде, знакомясь с понравившимися
женщинами. – Во-первых, у Вас день рождения. И тут без мужского
внимания не обойтись. Во-вторых, Вы мне... В общем, минутку!
Он скоро обогнул киоск, мельком осмотрел батарею
разнокалиберных бутылок, среди которых выделялось и шампанское.
Чуть дальше от киоска приметил боковым зрением бабушку с
корзиной цветов...
Она всё же направилась к автобусу, но Егорович успел.
Вручая Розе букет белых кал, придерживая подмышкой шампанское, а
в руке разовые стаканчики, решительно высказался:
- Примите цветы, как скромный подарок, и возьмите меня с
собой. Всё же вдвоём будет однозначно веселее!
- Как будет угодно... – тепло улыбнулась она.
* * *
Когда подъехали к кладбищу, опустились сумерки. Небо
очистилось. На звёздной подстилке, на удивление прямо посредине,
умостилась полная яркая луна! Как и положено ночной спутнице,
она сравнительно неплохо справлялась со своими обязанностями
небесного светильника. Мартын шёл с Розой, придерживая её под
локоток, и почему-то не удивлялся всей этой странности –
вечернему посещению скорбного и достаточно мрачного места...
Женщина уверенно шла по расчищенной центральной аллее:
чувствовалось, что она здесь не впервые. А Мартын Егорович
возбуждённо говорил, совершенно не тушуясь ситуацией, полностью
доверяясь своей оригинальной спутнице.
- А я ведь тоже зимний, правда, январский. И, навскидку, мы
где-то одного возраста. Вот увидел Вас, и куда-то потянуло, как
на верёвочке пуделька. Знать, есть у нас нечто общее, -
расплываясь лицом, вдохновённо сыпал словами взволнованный
мужчина.
- И сколько Вам лет? – иронично взглянула она и уверенно
свернула в неглубокий сугроб, за которым выглядывала
запорошенная инеем мраморная плита со слабо различимым
портретом. Рядом, усыпанные слоем снега, угадывались лавочка и
столик.
- Да вот...
- А мне семьдесят... – с особенным достоинством ответила
она, сметая снег с надгробья и укладывая бережно букет.
Жёлто-розовые лепестки на чёрно-белом мраморном фоне,
создаваемом тенями, вдруг вспыхнули в лунном свете и, вместе с
последними словами Розы, ослепили Мартына Егоровича и отдались в
затылке клиновым жаром. Во рту вдруг пересохло и остро
захотелось обыкновенной воды, хотя бы глоток. Пока он
осмысливал, машинально облизывая губы, Роза невозмутимо
продолжала:
- Выгляжу молодо, потому что ещё не венчана, и продолжаю
искать своего... Вот и этот – не дождался встречи. А жаль...
Она выпрямилась, сверкнула влажной поволокой и обернулась к
Егоровичу:
- Готовьте, кавалер, стол, раз уж вызвались меня
поздравлять и сопровождать.
А мужчина пристально смотрел в её лицо, мимолётом переводил
взгляд вниз, на её коленки и модные сапожки, выглядывающие в
разрезе плаща; поднимался вверх и натужно соображал: “Это ж надо
так сохраниться? Или хорошо намакияжилась? Но тело-то
ощущается...”
Приходя в себя, по ходу, очистил стол и скамейки; расставил
стаканчики, достал плитку шоколада и, сдерживая дрожь, не
торопясь, открыл бутылку. Она пыхнула и украсилась серым
дымком. Все действия совершал медленно, поскольку чувствовал
себя ошеломлённым. Романтизм знакомства несколько улетучился.
Где-то заскребла мысль о напрасно потраченном времени – хотелось
чего-то такого, а тут – старушка... Сразу же вспомнилась Зина, и
потянуло домой. Однако... Разлив бурлящий напиток, вскинул на
женщину глаза и опять стушевался – то ли лунный свет по-
особенному сегодня переливался, то ли настроение сказывалось, но
она выглядела привлекательной. Семьюдесятью годами здесь никак
не веяло! Он глубоко вздохнул и провозгласил:
- За Вас, за вашу неповторимость и как женщины, и как
человека! Будьте здоровы!
И не дожидаясь, лихо, как стакан с водкой, выпил. Даже
привычно потянулся рукавом к носу. Она же задержалась: сделалась
очень серьёзной, внимательно посмотрела на своего случайного
“кавалера” и прошептала, именно прошептала, потому что Мартын
Егорович еле расслышал:
- В этом году я встречу его...
- Вот! И я хотел то же предложить, но вторым тостом, -
оживился мужчина, ощущая лёгкое головокружение и приятную
теплоту, растекающуюся как-то последовательно, начиная с лобной
части, шеи и далее вниз.
Потом всё стало меняться: Мартын Егорович уже не вспоминал
про её годы, и всё это приключение, как его мысленно окрестил,
казалось уже невероятно романтичным. С такой-то женщиной! На
природе, где-то даже дикой, при луне! Среди сугробов и тишины...
В душе зазвучала музыка, и, после третьей стопки, он
предложил Розе – потанцевать!
- У Вас ведь праздник... как-никак
- Приглашайте, - просто согласилась она.
Как они умудрились вальсировать на маленькой заснеженной
площадке, представлявшей собой часть пространства между рядами
могил, Мартын Егорович и не задумывался. Он, кружась, вдыхал
вместе с морозным воздухом её ароматы, иногда касался лицом её
волос; ощущал сквозь плащ её тело и казался себе очень пьяным.
Во всяком случае, изрядно опьяневшим. Только от чего – понять не
мог.
Потом он целовал её ручки. Рассказывал душещипательные
истории из своего молодёжного периода. С упоением слушал её
ответные замечания и ощущал в себе подзабытые струнки, которые
трепетали прежним, ушедшим, но, видимо, ещё не забытым...
Они уже давно стояли обнявшись. Перед ними на столике
чернела бутылка, а стаканчики куда-то закатились. Луна почти
спряталась за белесые деревья вдалеке, хмуро выглядывала и
ехидненько ухмылялась. Заметно потемнело. Похолодало... А они
всё разговаривали, разбирая очередную вечную тему, например, о
женской красоте и мужской неверности...
Спонтанно, с глубокой нежностью Мартын Егорович целовал её
в щёчку и краешек глаза, ощущая ресницы. Она благодарно
улыбалась, осторожно прижималась к нему и продолжала говорить...
Как закончилась эта невероятная встреча, он так потом и не
смог вспомнить. Осознал себя уже дома, перед Зиной! Жена очень
вопросительно, заметно работая мимикой, уставилась на своего
сконфуженного муженька. Тот не стал “лукавить” и сказал, что
с... ребятами задержались в кафешке, отмечая некоему Толяну день
рождения. А мобильник как всегда разрядился. Да и замотался...
Зина понятливо, скрывая недоверие, наклонила голову и
мягко, но настойчиво, поторопила суженного к очень позднему
ужину – сама не любила кушать.
Встреча с Розой изменила тихий уклад Мартына Егоровича. Он
поменял работу – ушёл в фирму инженером настраивать аппаратуру.
С женой возобновили прерванные, вернее, замороженные было
отношения со старыми друзьями. Более того – появились новые.
Чаще устраивали и бывали на торжествах, где Мартын Егорович
вновь блистал гвоздём программы: сыпал шутками, побасёнками,
анекдотами и самозабвенно танцевал. Оказывал внимание всем
женщинам (не одной какой-нибудь), дабы быть правильно понятым
супругой. Совершая весь этот переворот, скорее, возврат к
прошлому, он ощущал внутри себя то чувство, которое испытал
тогда, на кладбище, танцуя с незнакомой полуцыганкой, пожившей
немало женщиной, настойчиво ищущей своего мужчину, несмотря ни
на какое время. Это было чувство – молодости! И так не хотелось
потерять его, это чувство!
Он всё же искал её.
Не раз засиживался в том же скверике, ходил по улице,
выискивая глазами знакомую гриву, даже на кладбище съездил, хотя
и бесполезно это... Потом решился ждать зимы и первого февраля!
Год пролетел быстро, и в нужный срок, прямо с утра Мартын
Егорович прибыл на кладбище со всеми джентльменским набором:
цветами, шампанским, шоколадом...
В этот раз погода выдалась плаксивая: после морозов налетел
южный ветерок и спутал прогнозы местных синоптиков. После снега
пошёл нудный дождь, наметился гололёд...
“Ну, не может быть, чтобы она не пришла!” – топтался он у
центрального входа под навесом, где на постаменте ставили гробы
и отдавали последние почести покойникам. Очередная процессия
скорбно потянулась по центральной аллее, серело, уже и темнело,
а Розы всё не было. С крыши капало, блестели лёд и лужи. На
душе становилось совсем неуютно и тоскливо. Тело зябло, мокло,
кукожилось...
Вернулся домой поздно, даже позднее, чем год назад. Зина
добродушно выслушала про Толяна (наверное, поверила) и
предложила муженьку ванну – отогреться, а потом уж и ужин.
- Задумчивый ты какой-то и промёрзший сегодня? Будто не в
кафе на дне рождения побывал, а... на похоронах, - когда сидели
на кухне, участливо подливала Зина мужу чайку.
Мартын Егорович хотел подивиться проницательности супруги,
но вдруг его осенило. Он криво улыбнулся, даже искусственно
изобразил хохот и странно высказался:
- А зачем ей ходить на кладбище? Она нашла своего, да –
нашла! Во, женщина даёт! Дожить до таких годов и выйти замуж, а?
Ещё и ребёночка родит...
Тараторил он эти непонятные для Зины фразы то ли с
восхищением, то ли с обидой. И глаза у него неестественно
блестели, и губы кривились не натурально, и пальцы сжимались в
кулаки горестно. Мартын Егорович будто ушёл в прострацию и плохо
сознавал, где находится.
Зина дивилась на муженька, но наводящие вопросы оставила на
потом...
А за окном выло, стучало и сыпалось – вновь менялась
погода.
06.01.11 года.
Возврат к оглавлению цикла
Количество посещений: 25