Очнулся Эммануил от яркого света, который больно ударил в 
глаза и тут же исчез со звуком удаляющегося мотора. Упавшая 
вновь темнота стала рассеиваться при сумрачном свете Луны, 
висящей на ветке чёрного дерева. Он встряхнул головой, 
пошевелил руками и ногами, убеждаясь в их дееспособности, и 
сел. Приятный голос заставил его поднять глаза и разглядеть в 
полутьме странного парня, который производил впечатление 
нищего странника, причём заметно сутулого.
	- Вам помочь подняться?
	- Да нет... – глухо протянул Эммануил и проворно вскочил 
на ноги. Его слегка покачивало, но в целом, физически, он не 
ощущал каких-либо отклонений.
	В это время за спиной вспыхнуло и зашипело. Резко 
оглянувшись, Грабовский увидел, как загорелся перевёрнутый 
автомобиль! Он только изготовился бежать, как сильный толчок 
бросил его в придорожную канаву. В нос ударил запах прелой 
травы, мокрой земли и одновременно раздался оглушительный 
взрыв! Над головой прокатилась волна жара и что-то 
просвистело. Дорога, деревья и кустарники озарились от 
пламени, охватившего, казалось, всё вокруг. Но очень скоро 
огонь локализовался и несколько стих, шипя языками пламени на 
стволах и ветвях близкорасположенных деревьев. На месте 
“Мерседеса”  дымился искорёженный остов и разбросанные взрывом 
его остатки.
	- Похоже, пронесло! – услышал он знакомый голос совсем 
рядом. – Теперь можно смелее вылезать из канавы. Но громыхнуло 
прилично!
	Парень уже поднялся и, поправляя котомку и неловко 
придерживая палку, отряхивался. За ним потянулся и Грабовский. 
Он был как в полусне. Всё же пытался прояснить ситуацию и 
взять её в свои руки, но незнакомец опережал его.
	- С Вами всё в порядке? А то... мне надо идти... дальше.
	- Постой, дружок, постой! – Эммануил положил руку на 
плечо молодого бродяги. – Я так понимаю, ты спас мне жизнь, 
причём дважды! А Грабовский умеет быть благодарным. Сейчас всё 
уладим. Пойдём!
	Он решительно взял Серафима под руку и потянул к дороге. 
Но тот не мог так быстро, и Эммануил увидел, что парень имеет 
проблемы с ногой.
	- Ты ещё и хромаешь? Что-то с ногой? – в недоумении 
приостановился Грабовский, отпустив руку своего спасителя.
	- Пустяки, так... с детства короче...
	- Как же ты тут оказался - в ночи на дороге?
	- Долго рассказывать... Так обстоятельства сложились...
	- Тогда едем ко мне!
	К Грабовскому вернулась былая уверенность и напористость. 
Ни автоинспекция, ни милиция, ни, тем более, медицина, 
Эммануила абсолютно не интересовали: пусть разбираются сами! 
Когда вышли на дорогу, он решительно остановил легковушку, 
шедшую в столицу, и к полуночи они уже подъезжали к особняку.
	Пока ехали, больше молчали, хотя Грабовского так и 
подмывало узнать хоть что-нибудь о своём спасителе. Только 
сейчас Эммануил осознал, что всего неполный час назад был у 
той грани, за которой тьма и смерть... Он вновь увидел 
разнесённый в клочья, объятый пламенем автомобиль, и даже 
передёрнулся, покрываясь холодным потом.
	- Ты вернул меня с того света! – глядя возбуждённо на 
Серафима повторял Эммануил. – И я обязан тебе по гроб жизни! 
Кое-что я имею и умею...
	В ответ Серафим молчал и только пожимал плечами, как бы 
отмечая естественность своего поступка. Он поглядывал на 
водителя, мелькающую обочину и прислушивался к себе: 
чувствовал, что жизнь опять сделала резкий зигзаг. Вот только 
– в какую сторону?...

                      *  *  *
	- Он будет жить у нас столько, сколько захочет сам. Во 
всяком случае, пока не устроится, - кивнув в сторону Серафима, 
объявил Эммануил за завтраком своей жене Жанне (тут же 
находилась прислуга и телохранитель Илья Муров). – Впрочем, я 
подыщу тебе дельце у себя в фирме, - обращаясь уже лично к 
парню, продолжил Грабовский. - Нужно только оценить твои 
возможности и наклонности. Хотя... как пожелаешь. Не буду 
возражать, если  просто будешь наслаждаться жизнью так, как 
захочется! В твоём распоряжении не только этот особняк...
	Все понятливо закивали головами, а сам виновник такого 
повышенного внимания к своей персоне был явно смущён:
	- Мне кажется моя заслуга переоценивается, но я 
действительно должен какое-то время где-то пожить...
	- Вот и договорились! Кстати, Илья, - обратился он к 
телохранителю, - смотайся с Серафимом в супермаркет: пусть 
приоденется. Денег не жалей.
	После трагического ночного происшествия Эммануил 
полностью пришёл в себя. Пока семье не объявлял, но уже решил 
выделить Серафиму солидную сумму денег и устроить парня. Его 
снова занимали мысли о Демоне... 
	Целый день занимался делами с особым упоением, которое, 
как правило, охватывает человека после опасных потрясений. 
Тогда подспудно радуешься жизни и наслаждаешься тем, что всё 
уладилось и можно полноценно и привычно работать. Одно мешало 
– сладкое, тягучее желание найти загадочную красотку! Как ни 
странно, не знал с чего начать. Хоть в милицию обращайся или в 
частное сыскное агентство! 
      К вечеру настроение заметно ухудшилось. Способствовала и 
погода. Хотя в комфортном салоне джипа её капризы не 
ощущались, но смотреть в окно было тоскливо. Задул северный 
ветер и нагнал холодные, мрачные тучи. Они проливались мелким, 
плаксивым дождиком, который проникал повсюду: не помогали ни 
плащи, ни зонтики. Деревья раскачивались резким ветром и 
осыпали на асфальт мокрые зелёные листики, что навевало мысли  
о скорой осени.
      Эммануил глянул на часы, расположенные на панели приборов 
автомобиля, и решил “расслабиться” в ночном клубе “Сапфир”.
      - Поворачивай в клуб! – скомандовал Илье.
      Тот молча притормозил, затем лихо развернулся.
      Доехали быстро, и вот уже заведение встретило его во всей 
красе неоновых огней! Отмахиваясь от пронзительного ветра и 
нудного дождика, заторопился к мерцающим радужными бликами 
стеклянным дверям.
      Встретили его как постоянного, уважаемого клиента. 
Франтоватый, с галунами швейцар долго расшаркивался и делано 
улыбался. Его сменил распорядитель-официант, долговязый 
паренёк, по имени Костик, который угодливо заглядывал в глаза 
и уже терпеливо ждал распоряжений. Эммануил решил побаловаться 
французским вином с цитрусовыми и шоколадом, а потом отдохнуть 
за карточной игрой.
      - Что у вас новенького? – взяв в руки наполненный 
Костиком бокал, скорее по привычке, поинтересовался Эммануил и 
откинулся на спинку мягкого кресла.
      - У нас появились новые развлечения: этакие три 
своеобразных клуба в клубе, - масляно засветился Костик и, 
наклонившись, зашептал: - отдельно для мужчин, отдельно для 
женщин и... совместно...
      - Шепчешь-то чего? – вскинул глаза Эммануил. – Неужто с 
изюминкой нововведения?
      - Так точно: не для широкой публики. Огласка 
нежелательна, - продолжил говорить вполголоса официант.
      - Интересно... И можно взглянуть?
      - Вам всё можно, - поклонился учтиво Костик.
      Эммануил торопливо допил вино и последовал за официантом. 
Не  всякому, конечно, посетителю уделяется такое повышенное 
внимание. Грабовский был один из немногих, привилегированных. 
      По узкой мраморной лестнице они спустились вниз. Возле 
стеклянной будочки их встретил охранник, понятливо кивнул и 
без вопросов пропустил далее. Не доходя до массивной дубовой 
двери, Костик спросил:
      - Так куда изволите? 
      Не до конца понимая, в чём всё-таки изюминка этих 
“субклубов”, Эммануил добродушно махнул рукой:
      - Давай к мужикам!
      Костик нажал на кнопку звонка. Открылся глазок, и через 
мгновение отворилась сама дверь. Сначала послышалась тихая, но 
будоражащая музыка, а потом показалась такая же, как у 
Костика, слащавая физиономия и без слов пропустила Эммануила. 
А Костик пожелал приятного вечера и заспешил наверх.
      - Там ванна с душем, рядом туалет, а здесь раздевалка. 
Комнаты чуть дальше... - раскланялась физиономия и исчезла.
      Эммануил уже начал догадываться, куда попал, но всё же 
решил удостовериться. Он смело открыл первую по ходу дверь. По 
ушам ударили хлёсткие ритмы, а в нос – резкая смесь сладких 
духов, терпкой парфюмерии, лекарств!... и горького мужского 
пота! Прикрыв за собой дверь, Грабовский замер в оцепенении...
      Такого Содома и Гоморры он ещё никогда не видел, хотя 
просматривал в своё время порнографические фильмы разного 
пошиба и калибра (пока не надоели). Вообще, с “голубыми” пока 
не приходилось сталкиваться. Гомики чувствовали себя свободно. 
Глаза у тех, кого разглядел Эммануил, были стеклянными до 
прозрачности. Из чего он сделал вывод, что ребята “балдели” 
под наркотическим кайфом. Однако наблюдались и подвыпившие, о 
чём говорили недопитые рюмки, бутылки и недоеденная снедь на 
столиках, что в беспорядке громоздились вдоль стен.
      Голая компания, с размалёванными как у кокоток-женщин 
лицами в стилях и формах, на сколько позволила разгорячённая 
фантазия, выделывала такое, что не увидишь и в самых 
низкопробных порнофильмах! Одни по скотски совокуплялись, 
другие целовались в засос, третьи баловались с интимными 
частями, причём группами и в самых невероятных сочетаниях.
      У Грабовского, относящегося и к традиционному сексу без 
особого восторга (женился-то не по любви!), от увиденного 
затошнило, даже голова закружилась и в животе буркнуло. Он 
круто развернулся и поспешил на свежий воздух из этого 
вместилища человеческой интимной фантазии, балансирующей на 
грани безумства. В коридоре он несколько успокоился, вытер 
вспотевшее лицо и вознамерился всё же осмотреть до конца все 
злачные места этих “клубов по интересам”.
      Смело открыл следующую дверь...
      Лесбиянки произвели на него даже приятное впечатление. 
Хотя были здесь женщины и девушки разных возрастов и 
комплекций: от совсем юных худых, до пышных “старушек”. 
Эммануил подумал, что будь он попьянее, может и затесался в 
компанию! Хотя... к таким оргиям был явно не готов. Но уже 
что-то в нём поменялось, раз возникла такая мысль...
      В смешанном “клубе” почему-то оказалось пусто! Эммануил 
потёр затылок, усмехнулся и подумал: очевидно, традиционный 
секс тут явно не в моде...
      Выйдя из злачно места, чувствуя лёгкое умопомрачение, он 
поинтересовался у приветливого и в меру говорливого Костика, 
кто же предложил такие “волнительные” развлечения - хозяев 
клуба знал.
      - О! – восторженно засиял официант. – Совладельцем клуба 
стала такая женщина!... Слов нет! Её идея...
      Грабовского как током пронзило – он почему-то подумал, 
что так восторженно можно отзываться только о той красотке, 
которая уже столько времени не выходит у него из головы.
      - И как её зовут? 
      - Демона Фатум! – радостно сообщил Костик. – Могу и 
портрет показать - нам роздали на память.
-	Покажи... – прошептал обалдевший мужик.
      - Пожалуйста!
      Костик шустро залез во внутренний карман фирменного 
пиджака и вытащил фото, от которого у Грабовского перехватило 
дыхание – на него с еле уловимой, снисходительной улыбкой 
смотрела вожделенная мечта-красавица!

			*   *   *
	Комната, которую выделили Серафиму, в его представлении 
была царской! Пластиковое окно, солидные тёмные шторы, цветные 
панельные стены, сверкающая хрусталём люстра, мягкий ковёр, 
полированная мебель, плоский телевизор и удобная диван-кровать 
– всё было современным и безупречным в исполнении.
	Заложив руки за голову, прикрыв веки, он лежал на диване 
и умиротворённо прислушивался к себе. Уже знал, что сейчас 
перейдёт...

	...Волна игриво накатывалась на песок и ласково трогала 
пальцы босых ног. Серафим стоял на берегу моря и с восхищением 
смотрел вдаль. Такого набора сочетаний оттенков синего и 
зелёного он ещё не видел! Было тут всё: и густой синий, и 
светлый голубой, и лазурный, переходящий в сиреневый и 
фиолетовый. Спокойное, с лёгким волнением, море и яркое небо 
иногда сливались в одно целое и казались огромной волной, 
стремящейся накрыть солнце и землю...
	Серафим восторженно вдохнул полной грудью и счастливо 
улыбнулся. Нарастающий ритмичный шум отвлёк его и заставил 
обернуться – вдоль берега двигалась странная процессия. 
Подобное видел только в фильмах-сказках: четыре чернокожих 
парня с великолепными атлетическими фигурами в набедренных 
повязках несли на руках носилки, в которых сидела девушка. Её 
лицо и тело укрывала лёгкая, прозрачная кисея. По бокам 
носильщиков шествовали воины с мечами и короткими копьями. 
Тела их украшали блестящие металлические доспехи.
	Шествие словно не замечая Серафима торжественно 
остановилось в метрах ста от него. Воины перестроились в один 
ряд и  расположились сбоку от носилок и моря. Затем дружно, по 
короткой команде, повернулись спиной. Негры осторожно опустили 
носилки...
	Во всех происходящих действиях, несмотря на их изящество 
и сказочность,  чувствовалась незримая, но ясно ощущаемая 
напряжённость и угроза. Серафим испытывал смешанные чувства 
восхищения и тревоги. Вот только – от чего?...
	Тем временем девушка слегка откинула кисею и царственно 
махнула ручкой шоколадным слугам. Те стали в круг и 
закружились в африканском танце, издавая ритмичные звуки 
голосами и хлопаньем в ладоши. Девушка одобрительно кивала 
танцорам головой. Её лицо было плохо видно, но большие глаза 
угадывались при ослепительном свете с моря.
	Но что это?... У Серафима перехватило горло и обдало 
жаром до самых пят! Носильщики-танцоры стали скидывать 
набедренные повязки, оголяя свои интимные места. Их танец стал 
вызывающим и эротичным. Девушка полностью откинула покрывало, 
энергично встала на ноги и вошла в танцевальный круг! Одета 
она была достаточно легко. Её прекрасное, юное лицо излучало 
рвущуюся изнутри страсть! Губы ритмично сжимались и с 
придыханием томно раскрывались, показывая жемчуг зубов. 
Изгибаясь в такт танцорам, делая грациозные движения руками, 
она стала раздеваться. Ей помогали красавцы-слуги, не 
прекращая танца.
	Тёплая волна неизведанных, но мучительно-сладких ощущений 
ударила в голову. Серафим пошатнулся, но на ногах устоял. А 
действо продолжалось!
	Африканцы не просто раздевали красавицу, а сочетали это с 
ласками частей её тела как руками, так и губами. Один 
занимался её шейкой, другой грудью, третий покачивался сзади, 
а четвёртый, обняв бёдра, ворковал на белом холмике живота! И 
всё это в ритме, в движении. Мужчины, занятые любовными 
утехами, тяжело дышали и уже тише издавали свои музыкальные 
звуки. Зато девушка, извиваясь змеёй, успевала мимолётно 
прикасаться к мускулистым телам и их восставшим статям, 
стонала так страстно и самозабвенно, что заглушала всё, и море 
в том числе! Даже чайки умолкли на время, словно прислушиваясь 
к звукам человеческой неги и сладострастия. Вот уже, кажется, 
она умирает от невероятно сладостных ощущений!... Сколько это 
продолжалось?...
	На Серафима опустилась слабость, а глаза стал застилать 
туман, когда девушка вдруг изменилась! Она грубо оттолкнула 
своих ласковых мужчин. Не спеша, гордой походкой подошла к 
носилкам и сердито накинула на себя покрывало. Затем 
повернулась к воинам, всё это время стоявшим спиной, и что-то 
коротко им сказала. Те дружно развернулись, выставили вперёд 
копья и направились к тёмнокожим красавцам, которые уже 
выстроились в ряд и обречённо опустили руки и головы.
	У Серафима перехватило дыхание и крик застрял в горле 
оттого, что произошло дальше! Воины подошли к африканцам и 
профессионально точно и быстро поразили их копьями в самые 
сердца. Вытащив орудия смерти из этих прекрасных тел, воины 
подождали, пока закончится агония и сольётся кровь. Затем 
отнесли мёртвые тела подальше от берега. Там, на дне песчаного 
оврага, несчастные и упокоились...
	Всё это время девушка оставалась неподвижной, устремив 
свой взор на море. Лёгкий бриз теребил прозрачное покрывало, 
которое оттеняло утончённость и совершенство девичьего тела. 
Но её красота казалась теперь дьявольской, дикой, а глаза 
излучали садистское наслаждение и какую-то самовлюблённость, 
дьявольскую гордость!
      Когда воины закончили своё кровавое дело, она повернулась 
к ним и – захохотала! Поднялся ветер, перешедший в вихрь. Он 
подхватил роковую красавицу и понёс ввысь. Её хохот ещё долго 
стоял в ушах Серафима, которой занемел от увиденного...
	
	Он встряхнул головой, приходя в себя и освобождаясь от 
видения. Долго лежал с неподвижным взглядом, вновь переживая, 
перемалывая в мозгу и душе это чудовищное путешествие. 
Старался осмыслить его. Нет, это было нечто новое - такой 
остроты чувств и ощущений ему ещё не приходилось испытывать! А 
девушка?... Она оставалось перед глазами с полуулыбкой злой 
жрицы, жестокой и... страстной одновременно. Перед её ногами 
плескалось холодное тёмное море, без всяких красок...

			*   *   *
	- Как её увидеть? – с жаром спросил Грабовский у Костика.
	- Не могу ничего посоветовать, - пожал плечами официант-
распорядитель. – У нас она бывает спонтанно. Может появиться в 
любое время.
	- Запиши мой телефон. Только появиться – звякнешь!
	- С удовольствием, - ответил Костик и достал из кармана 
блокнот и ручку.
	Домой Грабовский приехал удовлетворённый: он не 
сомневался, что скоро встретится с Демоной. Жанна, уложив дочь 
спать, смотрела телевизор в своей рабочей комнате. Эммануил не 
стал её беспокоить  и, переговорив с Ильёй о завтрашних делах, 
направился к Серафиму. Хотелось общения. Этот паренёк 
привлекал его не только из  чувства благодарности, но и своим 
обаянием. В нём Эммануил чувствовал скрытый потенциал 
необычного ума и души.
	Приход хозяина вызвал у Серафима смущение и 
растерянность: он никак не мог прийти в себя от последнего 
видения! Ему хотелось побыть одному. 
	- Ты не приболел? – усаживаясь удобней на стуле, спросил 
Грабовский. – Вид у тебя потерянный...
	- Обдумываю своё нынешнее положение, - после паузы 
пояснил Серафим. – Да и сон интересный приснился. Я бы сказал 
– невероятный!
	- В твои годы должны сниться девушки, - игриво усмехнулся 
хозяин. – И меня, вот, тоже... потянуло на сторону... Не знаю, 
как и быть?
	Эммануил испытывал к Серафиму неосознанное доверие, 
поэтому разоткровенничался. Ему хотелось поделиться своими 
тревогами и сомнениями, хотя бы с кем-нибудь. Этот 
таинственный сутулый парень, спасший его от верной гибели, был 
кстати.
	- Вы угадали насчёт девушки, - удивлённо вскинул глаза 
Серафим. – Однако...
	Дальше разговор пошёл о жизни вообще, о непростых 
отношениях людей, мужчин и женщин в частности. Серафим видел 
перед своими глазами Еву, Людмилу Ивановну, Евсеевича... и 
будто снова переживал те далёкие  милые времена. Он не называл 
имён, не описывал конкретных событий, а просто делился своими 
мыслями, наблюдениями, оценками. Грабовский с удивлением 
слушал молодого парня, поражаясь глубине его суждений и 
выводов.
	- Ты считаешь, что любовь правит миром? Но ведь это не 
ново и, по-моему, спорно, - засомневался Эммануил устоявшимся 
мнением о роли любви. – Если взять меня, то я достиг успеха уж 
совсем не любви ради, а, скорее, наоборот. Любовь бы мне 
мешала, она сгубила бы меня. Вот и сейчас, я, женатый человек, 
далеко не бедный, а чувствую, что влюбился, как мальчишка! И 
навряд ли мне это поможет в делах. Утопаю - тону в этом демоне 
красоты, изящества и сладострастия! С тобой вот делюсь, потому 
что не с кем больше, да и доверяю тебе. Всё-таки ты мой 
спаситель...
	- Демон красоты? – вздрогнул Серафим. – У неё, наверное, 
большие тёмные глаза и безупречное тело?
	- Во всяком случае, в модном костюме в обтяжку, - уточнил 
Эммануил и тут же поразился. – А насчёт глаз ты угадал!
	- Если я угадал, - поёжился как от холода парень, - то 
Вам нужно срочно избавляться от этой напасти. Такая любовь, 
действительно, пагубна...
	- Ты так думаешь? – с заметной грустью произнёс Эммануил.
	Он вдруг явственно ощутил, что без этого девичьего образа 
жизнь для него не имеет смысла. Девушка господствовала, 
управляла им, вертела, как ручным котёнком. Серафим тем 
временем обмяк. Взгляд его потускнел. Казалось, он устал от 
разговора, что понял и хозяин. Поинтересовавшись, ужинал ли 
Серафим и как ему в этом доме, Грабовский удалился к себе. Он 
остался в неопределённых, расстроенных чувствах: его будто 
раздвоило...

Часть 2. Глава 9. Демона наступает.
Возврат к оглавлению