Это были те редкие минуты отдыха, когда Эмиль мог 
расслабиться и отвести душу с Геней. Дружок выполнял в 
проекте незаметную, но очень важную роль: организовывал 
психологическую и физическую разгрузку.
 
	В своё время, когда Эмиль набирал “команду”, в 
которую Бил Билович позволил включать всех – даже 
незнакомых Эмилю, специалистов и учёных со всего мира – 
не колеблясь, выбрал одного из первых – школьного 
дружка.
	- Он что, хороший спец? – засомневался Бил Билович, 
который был осведомлён о “научной” карьере Гени.
	- Я к нему настолько привязался, что без него буду 
испытывать психологический дискомфорт. Да и ум у Гени 
неординарный: иногда может натолкнуть на плодотворную 
идею, - обосновал свой выбор Эмиль.
	- Вот, насчёт психологии, ты верно подметил, - 
задумался куратор. – Не забыть создать такую службу, 
психологической разгрузки, поскольку работёнка предстоит 
с напрягом.
	- И физическая тоже не помещает. Всякие там 
физкультурные мероприятия, в смысле, бега, тренажёры...
	- Пусть твой дружок этим и займётся! – повеселел Бил 
Билович.
	Так была решена судьба Гени.

	Они шли вдоль берега, вдыхали просоленный воздух и 
беседовали. Говорил, в основном, Геня.
	- Чем больше мы втягиваемся в эту грандиозную 
бодягу, тем более у меня в левом полушарии разрастается 
скептицизм в реализуемости проекта в заданные сроки. Ты 
не находишь, друг мой туманного детства?
	- Скептицизм – вещь полезная и нужная, особенно, 
когда она исходит от единомышленника, - остановился 
Эмиль и вгляделся в морскую даль. – Меня оная заноза не 
покидала с самого начала. Но... Я придерживаюсь правила 
Наполеона: главное ввязаться в драку, а дальше – жизнь 
подскажет и покажет, как быть! Не вложимся в сроки?... 
Значит, передвинем их.
	- Ага! – завертелся на песке на одной ноге Геня. – 
Вот, тут у меня вызрели определённые мыслишки, навеянные 
телевизионной новостной мишурой. В последнее время, чё-
то много талдычат про конец Света. Правда интервал по 
годам задают нечёткий, но то, что через девять лет он 
наступит наверняка – вещают даже начинающие гадалки-
прорицатели.
	- Геня, как можно серьёзно относиться к этой 
говорильне про конец Света? Загляни в историю, эти 
страшилки ею просто напичканы. А сейчас на этих гаданиях 
зарабатывают.
	- Оно где-то так, но чтой-то грызёт: и конец Света, 
и срок нашего проекта совпадают!
	- Ну и не плохо. А иначе будем возиться бесконечно 
долго, пока действительно не наступит всеобщая кончина. 
Конкретные, тем более короткие, сроки дисциплинируют, 
стимулируют, не дают расслабляться.
	В ответ Геня надулся и переменил тему:
	- Слышал краем уха, наше уединение хотят порушить 
представители средств свободной информации. Это, 
учитывая, что у нас информация закрытая. Как тебе 
новость?
	- Слушай, давай-ка окунёмся? 
	- Тогда анекдот, - кивнув согласно головой, начал 
раздеваться Геня. – У босса завелась новая секретарша. 
Да так резво завелась, что...
	Окончания байки Эмиль уже не слышал, он, раздевшись, 
с разбегу прыгнул в накатывающиеся волны.

					***

	Первый раз она появилась утром, перед завтраком, 
когда Эмиль в одиночестве - так было задумано Геней - 
прогуливался перед началом работы  по аллее, обрамлённой 
пальмами. Было тихо, пахло рыбой.
	Она стремительно вышла из-за поворота, который 
обозначался углом декоративного заборчика и кипарисом. К 
груди прижимала сумочку, в которой носят ноутбуки. 
Короткая причёска, мальчишеское лицо с веснушками и 
вздёрнутым носом, вызвали у Эмиля некое разочарование: 
босоножки на шпильках и литые формы, обтянутые 
сверхкороткими фривольными шортами из полупрозрачной 
ткани – обещали трогательный девичий образ. И вдруг – 
такое лицо!
	Эмиль даже приостановился, отвлекаясь от обычных 
утренних размышлений. Она же продефилировала мимо, 
кивнув ему головой, как старому знакомому. Тут вблизи 
Эмиль разглядел, что у неё очень милые ямочки на щеках. 
Он кивнул в ответ, остановился и, озадаченно глядя 
девушке вслед, раздумывал: где же он её видел?

	А во второй раз, её представил Геня. Тогда с дружком 
договорились посидеть в веранде под китайской крышей. 
Строение было специально сооружено на обрывистом берегу, 
чтобы любоваться морем, пить кофе, отдыхать и размышлять 
философски, в китайском стиле.
	Геня проскочил ступеньки, промаршировал к столу, где 
сидел Эмиль, выпятил грудь и помпезно провозгласил:
	- Дозвольте, уважаемый мыслитель, представить пред 
ваши драгоценные очи работника массового средства 
информации, собкора умеренно популярного псевдо журнала 
“Не хочу ничего знать”. Он обернулся, помахал рукой, и 
по ступенькам вбежала внутрь уже знакомая девушка с 
мальчишеским лицом.
	- Берта Раневая! – продолжал басить Геня. – 
Полусобственной персоной, поскольку вторая половина 
задержалась на материке, в объятиях покинутого мужа!
	- Ах, Геннадий Сафронович, - укоризненно засверкала 
карими глазками Берта и  вспыхнула ямочками на щеках, - 
муж не покинут, ввиду своего физического небытия, то 
есть отсутствия. Но не это главное...
	- Конечно, - поднялся, улыбаясь, Эмиль, представился 
и усадил девушку за стол. Затем озадачил друга просьбой, 
организовать кофе с фруктами и китайскими конфетами. 
Геня раскланялся, потешно поморгал глазами и понёсся 
выполнять поручение.
	
      Так Эмиль познакомился с приёмной дочерью 
профессора, физика-теоретика, Самуэля Динайта: тут и 
вспомнил, что с ним и видел её недавно мельком. 
Официально Берта работала в научном журнале “Science”. 
Вела раздел о космосе. Сюда приехала к отцу, в отпуск. 
И, естественно, выведав, что здесь разворачивается 
работа по грандиозному марсианскому проекту, решила 
воспользоваться случаем и собрать материал для журнала.
	Пока Геня занимался кофе, они разговорились. Как-то 
сразу затронули тему “колонизации” ближайших планет. 
Берта имела свой взгляд на освоение космоса. 
	- Я давно думаю: почему человечество такое 
разделённое, не сплочённое, погружённое в варево личных 
интересов, часто узко корпоративных, например, 
религиозных догм. Ведь есть же объединяющая цель: 
преодоление надвигающихся катаклизмов земных и внешних, 
космического масштаба. И в этом контексте выход в космос 
должен рассматриваться как наше спасение! – по-юношески 
горячилась она, когда заговорили о проблемах земных. – И 
тут, мне кажется, если бы удалось зацепиться за Марс, то 
там можно построить новое общество, с новыми ценностями, 
в которых не должно быть пороков, разъедающих Землю.
	- Над общественным устройством пока не думал, - 
замялся Эмиль. – На первом плане дела технические. 
	- Как не думать! - пылала девушка. – Если, как 
вещают в фантастических триллерах, да и во всех 
бестселлерах, в космос перенесутся войны – то будущего у 
нас просто нет. 
	- Ну, писателям-фантастам без войн никак нельзя, - 
заулыбался Эмиль. – Книга будет скучной.
	- Это и есть самое ужасное: людям для развлечений 
нужна кровь, разрушение, уничтожение. Созидание не в 
чести. Ценностная ориентация у человечества искажена до 
уродства. Когда думаешь, как низко мы пали, хочется 
убежать, улететь туда, в космос, к звёздам. Может там 
обретём божественное, красивое, нежное, наполненное 
истинно человеческим.
	- Да Вы, Берта, романтик, мечтатель, о чём сразу и 
не скажешь.
	- Это атмосфера на вашем острове такая вот, 
романтическая...
	В беседку с подносом и лукавой ухмылкой влетел Геня 
и прервал диалог.
	- Прошу, господа учёные журналисты, отведать напиток 
богов и откушать сладости райские. К месту анекдот...
	Геня абсолютно не тушуясь, что перебил разговор, 
принялся расставлять чашки с дымящимся кофе и 
рассказывать очередную байку:
	- Едут в поезде хохол и еврей. Первый ест сало, а 
второй давится сухой таранью. Хохол, вытирая жирные 
губы, говорит еврею укоризненно...
	Эмиль не слушал, а исподволь рассматривал Берту и 
думал, как человека изменяет его внутренний мир, который 
при беглом знакомстве абсолютно не виден. Ещё час назад, 
она казалось ему этаким мальчишкой, что  неприятно 
поражало. Теперь же, выслушав Берту, увидев её особенную 
увлечённость, искренность, страстность – он поразился: 
до чего же она по-своему прелестна!

Глава 8.
Возврат к оглавлению