Батька Захар хворал... Особенно болели руки. Десятилетия, 
проведенные у станка, постоянные соприкосновения с металлом 
вылезали теперь ноющей болью в кистях и пальцах, в шелухе 
мозолей на ладонях. Давали о себе знать и натруженные ноги, но 
руки доставали больше. Перед сном он натирался почти весь, но 
на руки дорогая импортная мазь не действовала, и всю ночь 
бедный старик не знал, как их проклятых удобнее положить. 
	Пожаловался как-то батька на свои болячки соседу Проньке, 
вертлявому, вечному пенсионеру, активному “забойщику козла” и 
иных незапрещённых законодательством игр.
	Сколько батька знал Проньку, тот никогда не работал, 
потому как был инвалидом по какой-то хитрой болезни: снаружи 
она никак не проявлялась, а сидела где-то внутри. На 
Пронькиной активности инвалидность не только не отражалась, а 
скорее наоборот: он, имея уйму свободного времени, был первым 
заводилой среди дворовой команды старшего поколения. Благодаря 
его стараниям, доминошники состязались в комфортных условиях 
за дебелым деревянным столом в не менее основательной беседке. 
	Процесс обмывания спортивных побед проходил тут же, для 
чего был предусмотрен ящик с посудой и небольшой топчан для 
отдыха наиболее азартных и темпераментных, а также не 
рассчитавших сил своих. 
	- Это у тебя от резкой смены способа жизни! – авторитетно 
заявил Пронька, выслушав жалобы соседа. – Приходи в наш 
спортклуб “Дубль пусто”, и мы тебя подлечим своими средствами.
	Не любил Захар шумных компаний, но глядя на круглое, с 
красными пятнами лицо, на котором выделялись налитые маслом 
глаза, достойно оценил неуёмную прыть соседа и рискнул 
попробовать. 
	Приём в члены клуба прошёл, в целом, благополучно, так 
как батька остался на ногах. Правда пришёл домой не без помощи 
всё того же Проньки и соседа с верхнего этажа, бывшего 
гимнаста деда Фомки. Действительно, средство помогло почти 
сразу: как проспал эту ночь Захар не помнил, а рук будто и не 
существовало вообще. Несмотря на косой взгляд, брошенный по 
утру участливой женой, лечение продолжил. Но в этот раз что-то 
не сложилось: или водка было не та, или в недостаточном 
количестве, или спортивный забег оказался мал по времени. 
Пришёл домой рано, без посторонней помощи, а руки разболелись 
ещё больше.
	На следующий день батька был не в духе. Соответственно и 
игра пошла вкривь и вкось. Мужики вокруг шумели, волновались, 
переживали за новичка. 
	- Придержи шоху! – советовал Фомка и, получив матовое 
наставление, успел крикнуть: - Делай сальто-мортале трёшкой!
	- Лысым дави, лысым! – пищал ещё кто-то.
	Такая поддержка болельщиков, очевидно, помогла, и батька, 
увидев в своих трудовых ладонях два дуплета – пусто и шестёрку 
-  вдруг понял, что грядёт триумфальный выигрыш! Он победно 
осмотрел шумных старичков, поднял для большего эффекта повыше 
руки и с особым азартом вбил оба дуплета в концы доминошной 
рыбы! Удар получился такой силы, что стол хрустнул и 
разлетелся на множество независимых частей. Компания сначала 
онемела, а потом взревела, набросившись на триумфатора. Даже 
Пронька огорчился. Он загнул заковыристый мат и стал совестить 
Захара:
	- Ты ж божился, что твои грабли никудышние! Этот стол 
даже Митьку-штангиста выдерживал. Так у него кулак больше 
твоей задницы.
	- Восстанавливай мебель, мать твою... – понеслись 
возмущённые голоса.
	Батька Захар понуро сидел и только водил очами, 
разглядывая свои заскорузлые ладони. Самое интересное, что 
боли в руках не чувствовал. В недоумении он поднял глаза и 
увидел, как из подъехавшего автомобиля выходит... Нил. Внутри 
у батьки ёкнуло, а в глазах помутилось -  старик без чувств 
свалился на деревянные обломки.

	Происшествие, которое долго обсуждалось всем двором, 
особенно старушками, страдающими в последнее время от нехватки 
“костей для перемывки”, закончилось как нельзя лучше. Батька, 
пришедши в себя, долго обнимал и тискал сына, не стесняясь лил 
горючие слёзы и приглашал новых приятелей в гости обмыть это 
радостное событие.  Обмывали, как и положено – до утра. Братья 
Нила сбились с ног, таская из близлежащих киосков горючее, а 
мать с сестрой и соседкой использовали все запасы съестного на 
закуски. Рады были все! 
	Через несколько дней беседка “козлятников” блестела как 
новая, причём стол в особенности, потому как был сделан из 
нержавейки и покрыт особым материалом. Теперь стук от домино 
напоминал звуки какого-то музыкального инструмента. Бабушки-
сплетницы умилялись до слёз. Только местная дворняжка 
опечалилась и стала... скулить!
	Прошло ещё несколько дней и в городе появилось 
коммерческое промышленное предприятие ООО “СирКул и К” на базе 
механических мастерских. Организатором нового проекта выступил 
Сироткин Нил Захарович, а главным идеологом – Кулябкин Матвей. 
Сельский изобретатель переехал в Бургород и с головой окунулся 
в практическую реализацию своих задумок. Кстати, нефть под 
прикрытием Матвеевой установки стали получать... чуть позже 
(это уже другая история). Но сам изобретатель об этом не 
догадывался, так как полностью прогрузился в работу.  Однако, 
нашедшегося брата не забывал и, пусть не часто, но наведывался 
в гости...

					*   *   *
	Ровно через две недели, назначенные для  раскрытия 
преступления в топинском лесу, Пужаный принимал отчёт 
капитана. Сообщение о неожиданном самоубийстве главного 
подозреваемого, Тараса Плугова, Сизов оставил под конец. 
Вследствие этого настроение начальника пережило очевидные 
метаморфозы: от нарастающего по ходу рассказа удовлетворения – 
до заметного психологического надлома по завершении.
	- Это уже какая-то система! – выслушав трагичный финал, 
спал с лица и разнервничался начальник. –  Один главный 
подозреваемый отравился, другой – разбился в суициде! Не 
кажется ли тебе, капитан Сизов, что сие очень-но 
подозрительно, а? И в обоих случаях, заметь, это твои 
подопечные! Такое впечатление, что ты не хочешь доводить дела 
до логического конца. Ну, а что ещё думать? Уже и прокуратура 
начинает копать под наши выкрутасы! Вчера опять прокурор 
звонил, интересовался...
	Сизов сидел, склонив голову. Как ни прискорбно было 
сознавать, но доля правды в словах начальника присутствовала. 
Стечение обстоятельств явно было не в пользу Гордея. Так можно 
и самому загреметь под суд. 
	- С Плуговым я действительно сплоховал, - не столько 
оправдываясь, сколько размышляя, сказал Гордей. -  Но, может 
быть, для него это не худший исход. Сидеть пожизненно в тюрьме 
из-за человека, который принёс ему столько зла, - пытка на всю 
жизнь. А что касается Пёсина, тут загадка! Кстати, 
расследование что-нибудь дало?
	Спокойный тон капитана подействовал на Пужаного 
положительно. Он покривил губы, подёргал усы и ответил 
помявшись:
	- В официальном протоколе отметили версию Ужова: Пёсин 
припрятал смертельную дозу героина и упокоился самостоятельно. 
Но неофициально... – начальник взглянул на дверь и забарабанил 
пальцами по столу, - скажу только тебе. Знаю, что ты не 
болтун, а на будущее может пригодиться. Главврач загнулся от 
дозы укола... Когда обследовали тело, я приметил маленькую 
точку на вене левой руки. Экспертиза подтвердила смерть от 
наркотика, а способ его введения я попросил Петра Анисимовича 
(свой человек) не указывать: шприца-то не нашли... Короче, я 
решил не выносить сор из избы, но на заметку взял...
	- Но ведь это же серьёзное дело! – засомневался Гордей в 
правильности действий начальника. – Мы можем упустить 
преступника или преступников покруче Пёсина!
	- Оставь это на моей совести, Гордей, не всё так просто, 
и ты правильно подметил, что тут могут быть замешаны люди, с 
которыми трудно бороться... нам, маленьким, непроходным 
пешкам.
	Гордей согласно кивнул головой, к тому же делом главврача 
психиатрической больницы занимались опытные московские 
следователи, специалисты в области оборота наркотиков. Тем 
временем Пужаный нахмурил брови, надулся в очевидном 
недовольстве и сказал:
	- Но наказать тебя я должен и по праву, и чтобы впредь 
был внимательнее. Во-первых, выговор... без занесения в личное 
дело. Во-вторых, снова перевожу на “бытовухи”, на месяц... А 
там видно будет! 
	Расставались по-дружески. Всё же дело Задии было закрыто, 
преступник установлен, мотив преступления тоже. Своё обещание  
Пужаный выполнил тут же и поручил Сизову расследовать дело 
двух дачников, связанное с незаконным захватом земли, 
полуметра по ширине и тридцати метров по длине. Дело 
пустяковое, но... всё может быть. Ещё начальник не стал 
делиться, что собирается премировать Ужова! Своё основное, 
“гаражное”, расследование тот закончил успешно: довёл до суда 
с положительной перспективой. Немало помог и в расследовании, 
которым занимался Сизов... В общем, руководитель отнёсся к 
успешному подчинённому по коммунистическому принципу: молодым 
везде у нас дорога!

      				*   *   *
	Секретарь мэрии, Наташа, задержалась на работе: 
накопилось много бумаг, которые должны быть готовы к 
завтрашнему дню. Заходящее солнце уже не отражалось в окнах 
соседней пятиэтажки, а только последними лучами освещало 
верхнюю половину неба, когда она вышла из здания. Не успела 
девушка повернуть в привычную сторону, как к ней подошёл 
Сизов, который прогуливался возле угла. Наташа узнала 
следователя УГРО, с которым уже сталкивалась. Встреча с 
представителем органов всегда вызывает не совсем приятные 
ощущения, поэтому Наташа не проявила особой радости, но Гордей 
был учтив и любезен: он пригласил девушку прогуляться.
	- Вообще-то я устала и спешу домой, - робко,  без надежды 
на успех, воспротивилась Наташа. – Я так понимаю, у Вас ко мне 
есть вопросы – милиция, как известно, просто так не проводит 
время, даже с девушками... Давайте перенесём  встречу на 
завтра!
	Гордей усмехнулся:
	- В нашем сыскном деле пословица: “Не оставляй на завтра 
то, что можешь сделать сегодня” – особенно актуальна! А если 
серьёзно, то наш разговор Вам, Нинель, ничем не грозит, 
поскольку все дела, связанные с очаровательной блондинкой 
закрыты. Меня же как профессионала интересуют некоторые 
детали... как ценный опыт на будущее.
	Пока Гордей говорил, лицо Наташи-Нинель менялось и из 
бледного сделалось пунцовым. Она, несомненно, растерялась, 
поэтому в знак согласия только кивнула головой без всяких 
слов. 
	Остановились в первом попавшемся летнем кафе. Выбрали 
столик в углу, подальше от немногочисленных посетителей. 
Гордей заказал, по желанию девушки, фруктовый коктейль. 
Несколько минут сидели молча, наслаждаясь напитком. Гордей не 
спешил, давая собеседнице прийти в себя...
	То, что секретарша мэра, Наташа, была на самом деле та 
Нинель, о которой упоминал покойный Тарас, было лишь версией. 
На неё, после долгих раздумий, натолкнули слова Плугова, 
сказанные вскользь: “... для достоверности, подходящие бумаги 
достали в мэрии”. Вахтёр не мог провернуть самостоятельно 
такую операцию, а секретарша тем и занималась, что возилась с 
бумагами! Во-вторых, Наташа общалась с подозрительным типом, 
предположительно, членом банды Жука, о чём подсказал ещё Бытин 
и подтвердила сама секретарша. Отсюда можно было сделать 
вывод, что она, как носитель информации, интересовала 
москвичей и могла активно проталкивать идею с нефтью. Да и, 
находясь рядом с мэром и его замом, была естественно в курсе 
всех событий и дел высокопоставленных областных чиновников. 
Смущало одно: почему ни Задия, ни Сироткин не распознали в ней 
ту проститутку с трассы, которая в интересах Нила “их 
развлекала” в своё время? Отчасти это объяснялось тем, что 
работать секретаршей Наташа стала накануне нефтяных событий, 
взамен ушедшей в отпуск девушки с тем же именем, Наташа! И 
табличку в приёмной с  инициалами отдыхающей секретарши, 
Натальи Игоревны Гроссман, никто не менял. К тому времени 
Задия уже сидел в психушке, а Сироткин мёрз в морге. А мэр?... 
И второе – это умение, о котором упомянул Тарас, 
гримироваться, используя парики. Глядя на настороженную 
Нинель, медленно потягивающую напиток из бокала, Гордей 
отмечал, что макияж у неё действительно хорош, а вот парик 
совсем не заметен. И тем не менее, обмануть неглупых 
мужиков...
	Заказав себе и девушке новую порцию, Гордей начал:
	- Вначале я хочу выразить свои соболезнования по поводу 
гибели Тараса. Он к Вам очень хорошо откосился и просил меня 
не преследовать Вас, беря всю вину на себя. Я пообещал, если 
не будет висеть что-либо серьёзное...
	Упоминание о Тарасе заставило девушку вздрогнуть. Глаза у 
неё потемнели, и рука с бокалом опустилась вниз.

	О неожиданной смерти своего коллеги по фирме узнала от 
всёзнающей тёти Фени. Известие поразило настольно, что она не 
смогла в тот день работать и поспешила к Платонову. Шеф был на 
месте. Он сидел за своим рабочим столом, обложившись книгами, 
и над чем-то работал. Трагическое сообщение воспринял стойко, 
пытаясь осмыслить его философски. Он усадил взволнованную 
Нинель на стул и стал её по-своему успокаивать. 
	- К сожалению, это можно было предвидеть... Всё имеет 
свою логику. Не тот был Тарас, чтобы пойти на убийство. Его 
душа не вынесла тяжёлой моральной ноши... Это лишнее 
напоминание о вреде самодеятельности! Впредь никогда не 
отступай от того, что мы совместно наметили. Наша маленькая 
фирма потеряла достойного, тем не менее, человека.
	Платонов замолчал. Наташе даже показалось, что шеф 
прослезился. Он высморкался, вытер платком глаза, откашлялся и 
продолжил:
      - Но унывать не надо. Жизнь продолжается, и мы, я в этом 
не сомневаюсь, найдём Тарасу достойную замену. 
	Хотя подробности трагедии были не известны, но Сергей 
Иванович  не обеспокоился за последствия. Он даже и не 
подумал, что Тарас где-то мог упомянуть его имя. В Плугове был 
уверен как в себе. И вообще, голову Платонова переполняли 
совсем иные мысли. Всё же принял решение -  в похоронах 
коллеги не участвовать, что вызвало недоумение Нинель.
	- Делом Задии занимается милиция, как ты знаешь, поэтому 
мне лучше подстраховаться и лишний раз не светиться. На всякий 
случай напоминаю: если на тебя выйдут и начнут задавать 
вопросы, ни слова обо мне и нашей фирме. Сейчас всё уляжется и 
мы снова займёмся делом – по свету ещё немало ходит тех, кого 
ждёт наше карающее слово совета, в кавычках разумеется...
	
	Нинель вспоминала последнюю встречу с Сергеем Ивановичем 
и настраивалась на предстоящий разговор, путаясь в догадках о 
его содержании. Впрочем, для Гордея ситуация с Нинель, в 
основном, уже было ясна. Главное, он удостоверился в своих 
догадках, что секретарь Наташа и Нинель Серая – одно лицо. 
Детали её участия в деле Задии и Сироткина были известны из 
показаний как Тараса, так и других, Пульхерии Прокловны и её 
слуг, например. Привлекать к ответственности за покушение на 
Нила не собирался, по причине благополучного исхода и, помня 
обещание, данное Тарасу. Тем не менее поговорить было о чём.
	- Я не буду долго Вас задерживать, так, несколько 
уточняющих вопросов. Если можно ответьте: кому принадлежит 
идея с нефтью и как удалось убедить Задию заняться этим делом? 
– мягко начал Гордей.
	- Тарасу! - не задумываясь ответила Нинель. – Ещё в своей 
деревне, он слышал, что по соседству нашёлся умелец, который 
собрался то ли добывать нефть из нашего топинского болота, то 
ли изобрёл аппарат по её перегонке из болотной грязи. Слухи 
воспринимались, как повод пошутить: все понимали – какая из 
грязи нефть? Вот мы и взяли за основу эти байки. Кроме того, в 
том году в Бургород заглядывали представители фирмы “Шелл”, но 
совершенно случайно, что-то перепутали. Об этом Тарас узнал от 
нашей всезнайки, тёти Фени, что тоже подтолкнуло на мысль о 
нефти. А убедить Кима было просто. Во-первых, он слышал о 
случае с “Шелл”, во-вторых, по уши влюбился в мою подружку 
Киру и, в-третьих, бумаги, которые мы...
	Здесь Нинель на секунду запнулась, но встряхнула головой 
и продолжила:
	- Я ведь не даром училась... пыталась учиться на 
филологическом факультете – с английским знакома. Составили с 
Тарасом письмо-запрос на английском и русском языках в наш 
университет с просьбой предоставить компании сведения по 
результатам геологических исследований наших болот.  Печати, 
подписи – всё воспроизвели на цветном ксероксе в лучшем виде! 
Понятное дело, что может интересовать всемирноизвестную фирму, 
занимающуюся нефтью?... Задия и клюнул! Подключили и мэра, 
Лазаря Петровича, для чего состряпала анонимное  письмо про 
нефть, а Тарас организовал масляное пятно, небольшое правда, 
на берегу болота, как подтверждение версии. Наш расчёт, что 
Брехтич не станет глубоко разбираться, боясь конкурентов 
(время – это деньги!), оправдался. А вот, как зарегистрировали  
фирму “ДобСов” и провернули сделку с выкупом болота, 
рассказывать, извините, не буду. Не хочу вмешивать в это дело 
людей из некоторых учреждений... Всё ведь уже в прошлом, не 
так ли? – пытливо подняла девушка глаза и привычным движением 
поправила локон волос.
	Гордей согласно кивнул и лукаво  спросил:
      - Деньги-то где взяли, если не секрет?
	- У Тараса оставались от продажи фермы и у меня... 
немножко, да и болото чиновники оценили не дорого, больше себе 
взяли, как Вы понимаете...
	- Дорого обошлась ваша шутка... –  грустно констатировал 
Гордей, имея в виду, очевидно, не деньги. – Но Вы мне не всё 
рассказали... Есть ещё интеллигент в тёмных очках с именем 
Сергей?... Какова его доля в этой импровизации?
	- Не знаю, о ком Вы! – быстро, даже слишком быстро, 
ответила Нинель и не моргая, лишь сжав губы, открыто 
посмотрела в глаза следователю.
	Тот  качнул в сомнении головой. Но глаза девушки сверкали 
такой упрямой честностью, что решил не терзать её дальше. 
“Может это случайный человек подвернулся Ваське-стороже? А 
если нет, то она о нём  всё равно ничего не скажет...”, –  
отметил Гордей.
	- Вы вдвоём, с подружкой, организовали покушение на Нила. 
Опиши подробнее, как удалось это осуществить и незаметно 
скрыться: следы остались только одни, похоже, твои?
	Девушка глубоко вздохнула, поправила волосы: очевидно, ей 
не хотелось вспоминать, но...
	- Кирпич я нашла и положила в сумку, пока мы поджидали 
Нила. Когда он нас подобрал, ехали весело, баловались, так что 
за городом пришлось ему остановиться: так хохотали. Сашка, 
подружка моя (Нилу представилась как Лида), будто шутя 
наклонила Нила к себе на колени. Тут я и приложилась сверху... 
Дальше всё сделали быстро: Сашке обмотали ноги тряпками, что 
нашли в машине, она перешла на другую сторону дороги и пошла в 
город лесом. Очень боялась оставить свои следы. Я нашла в 
багажнике какие-то сапоги, переобулось (правда, великоваты 
оказалась), отошла подальше по асфальту и поймала “попутку”...
	- Профессионально... почти, - похвалил Гордей. – Теперь 
понятно, почему мы не нашли следов твоей Сашки. Поскольку у 
Вас такие боевые подружки, то я могу предположить, что  
Брехтича, как и Задию, не Вы развлекали по просьбе Нила, а 
кто-то из них? 
	- Да... девочки мне помогали Если бы не они,  не знаю, 
как бы я смогла  “охмурять” нужных, полезных Нилу людей. Я 
ведь его любила...
	- Разумно...  Вот почему начальники не узнали Вас в 
секретарше! Впрочем  макияж хорош, а парик почти не заметен...  
	- Благодарю за комплимент, - грустно усмехнулась Нинель.
      Пока допивали коктейль, задал ещё несколько 
незначительных вопросов. Затем Сизов расплатился, поблагодарил  
за беседу и предложил проводить её. Она не отказалась. У 
дверей общежития Гордей посоветовал на прощание:
	- Если Вас ещё кто-нибудь обидит, не надо мстить – 
сходите в церковь, постойте перед иконами, подышите этим 
особым запахом свечей, прочувствуйте необычную атмосферу 
святого места и злоба уйдёт...
	В ответ Нинель усмехнулась и торопливо взбежала по 
ступенькам. Открыв дверь, обернулась, видно хотела что-то 
сказать, но ей помешала стайка молодёжи... Так они и 
расстались: оба со своими сомнениями. Сизов шёл  домой и думал 
о том, что не всё узнал у Нинель. В течение всего разговора, 
он постоянно чувствовал, что она не договаривает, словно кто-
то придерживает её. Такое же ощущение было и с Тарасом. Укорял 
себя, что не нашёл нужного вопроса об этом незримом человеке, 
вероятно, том интеллигенте. 
	Прохладный ветерок и лист клёна, ударивший в лицо, 
напомнили о наступающей осени. Гордей поднял голову: на небе 
проглядывалась звёздная россыпь, где-то с краю расплывался в 
лёгкой дымке лунный серп. Появились мысли об Ане, матери, 
брате-изобретателе Матвее... и, встряхнувшись, Гордей пошёл 
энергичнее.

					*   *   *
	Будто и не было суетливых последних дней. Всё так же в 
распахнутое окно кабинета Сизова врывался шум улицы, сквозняк 
теребил занавеску, а они с Бытиным привычно сидели за столом и 
обсуждали порученное расследование о сваре двух соседей-
дачников. 
	Аксён, как всегда, был голодным и уставшим:  домашнее 
хозяйство расслабляться не давало!  Да и урожай на огороде в 
этом году выдался на славу. Гордей же был сосредоточен и 
активен. Радовало и грело душу, что сегодня вечером после 
долгого перерыва придёт на вечерний чай Аня, а завтра, в 
субботу, он едет на дачу к Сироткину, где обосновался 
Матвей... 
	В разгар обсуждения в кабинет заглянул Ужов. Его лицо 
светилось самодовольством и торжеством. Не здороваясь, 
оставаясь в дверях, Егор помпезно провозгласил:
	- Мужики! Прошу в обед не расходиться и зайти ко мне в 
кабинет. Устраиваю маленький банкет по случаю моего 
премирования и приобретения новенького авто марки ВАЗ 
последней модели! Желательно не опаздывать.
	- Такая большая премия? – успел спросить Бытин, прежде 
чем захлопнулась дверь.
	- А то как же! Если б не она... – весело откликнулся Ужов 
уже из коридора.
	Бытин надул губы и запыхтел:
	- Везёт же людям! Это ж сколько тысяч надо на новый 
"жигуль"?
	- Насобрал, наверное, премии и на покрышки не хватит, - 
задумчиво проронил Гордей, подумав: “Откуда у него такие 
деньги?... Впрочем... хорошо, когда человек богатеет...” 
Однако, этот эпизод оставил неприятный осадок. Казалось, 
радоваться надо бы за товарища, но...  После случаев с 
кабинетом, непонятной смертью Пёсина, даже освобождением 
Михеича, у Гордея сформировалось стойкое недоверие к Ужову. 
Было это больше интуитивным, чем подтверждённым фактами. 
Иногда Гордею казалось, стоит заняться Егором  и найдутся 
доказательства. Только как взяться? Никто, и прежде всего 
Пужаный, не поймёт...
	Вечером ждала вторая неприятная новость, которую принесла 
Аня - корреспондента повышали в должности и отправляли в 
командировку в Англию освещать судебный процесс над известным 
русским авторитетом. Бандита сгубила самоуверенность. Его бы 
никто никогда не тронул, но он замахнулся на святое – собрался 
купить титул лорда! Такой наглости демократическая 
консервативная власть снести не смогла и, несмотря на 
фантастическое богатство бандита, решила его осудить за 
нарушение... иммиграционного законодательства! Авторитету 
грозил солидный штраф... до тысячи фунтов стерлингов и 
общественное порицание. В общем, процесс обещал быть не 
скучным.
	После чаепития, прощаясь с девушкой на остановке 
троллейбуса, Гордей попросил не забывать его и посылать 
весточки. Аня взяла Гордея за руки, прямо заглянула в глаза и, 
грустно улыбаясь, сказала:
	- Обязательно! А когда приеду, мы продолжим наше общение. 
Я ведь только  начала писать о Ваших милицейских подвигах и 
впереди непочатый край работы...
	- Какие там подвиги... – махнул головой капитан.
	Их разговор прервал подъехавший троллейбус. Аня 
посерьёзнела, порывисто чмокнула в губы оторопевшего мужчину и 
вскочила в вагон. Долго ещё Гордей смотрел вслед мелькающим 
колёсам и штангам общественного транспорта, даже когда они 
полностью исчезли в автомобильном потоке. Мысли спутались, в 
голове зазвенело, а на душе стало теплее...

Эпилог.
Возврат к оглавлению