С появлением младенца привычное течение жизни Алтарёвых
резко изменилось. Семья разделилась на две половины: Григорий
с Евой и Акулина с Павликом. Первые с радостью приняли малыша,
которого Ева предложила назвать Серафимом. Девочка тайком
посещала церковь, расположенную недалеко, и ей понравилось имя
Серафим, принадлежащее то ли святому, то ли ангелу, во что Ева
не вникала. Для неё главное было само имя, в котором слышалось
что-то таинственное, божественное!
Павлик очень скоро стал ревновать Еву к Серафиму и, в
конце концов, невзлюбил найдёныша. Мачеха же не изменила
своему первому порыву и считала, что лишняя обуза семье ни к
чему. Она настойчиво предлагала мужу отнести малыша в милицию
или подкинуть в какое-нибудь детское учреждение. Но более
всего её беспокоило, что Григорий охладел к выпивке! Эта
нестыковка в пристрастиях стала причиной дополнительных ссор.
Не помогало и то, что муж устроился на работу грузчиком и стал
приносить деньги. В доме появилась еда и наметился хоть какой-
то порядок.
Была и ещё одна причина для раздражения Акулины: у
мальчика оказалась травмированной левая ножка. Очевидно,
тогда, в тот грозовой день, ребёнок повредился при падении
матери, которая несла его, завёрнутого в одеяльце...
Да, тогда, после родов, Дарья очнулась как от удара и
резко поднялась. Голова уже не кружилась, слабость делала тело
чужим и неповоротливым. Сопение, которое донеслось из детской
кроватки, стоявшей в углу, вывело из оцепенения и придало
силы. Она энергично встала и подошла к ребёнку. Он лежал
раскрытым и двигал голыми ручками и ножками. При этом шевелил
губками, причмокивал; потешно, с сопением морщил нос и моргал
глазками, словно чему-то удивляясь.
Волна тепла и нежности накрыла Дарью. “Это же моё!
Моё!...”, - проскочило в голове. Она судорожно оглянулась,
потом наклонилась к новорожденному, запеленала в простынку,
укутала, как могла, в одеяльце и взяла свёрток на руки.
Выглянула в коридор, прислушалась к голосам, доносящимся из
операционной и с отчаянной решимостью направилась к лестнице.
Выходная дверь оказалась запертой! Тогда она смело вошла в
первую попавшуюся комнату на первом этаже и открыла ставни
окна. Положила ребёнка на подоконник, вылезла наружу и
опёрлась ногами о край фундамента. Затем вместе со свёртком
спрыгнула на землю. Женщина проделала все небезопасные
движения настолько проворно и аккуратно, что даже не осознала,
как это у неё получилось.
Ей повезло: никто из обитателей дома на пути не
встретился. Пройдя через заднюю, запасную калитку забора,
которую давно приметила, вскоре она спешила по лесу прочь, не
выбирая дороги, трепетно прижимая к груди дорогую ношу...
- Нам ещё калек не хватало! – дёргаясь головой, багровела
от негодования Акулина при очередной разборке с Григорием. –
Своих бы выкормить!
Муж, поддерживаемый дочерью, сохранял достоинство и
отвечал спокойно:
- Это несчастное дитя послано нам провидением, и я сделаю
всё, чтобы его вырастить. Если тебя не устраивает такой
вариант, можешь собирать вещи и... скатертью дорога!
- А этого не хочешь! – совала ему под нос дулю уже
розовая, с алыми пятнами пьянчужка. – Хата-то приватизирована
за мои гроши! Так что выметайся ты со своим выводком и
порченым подкидышем!
Скандал продолжался бы долго, но выручала Ева. Девочка
доставала из сумки купленную на собранные нищенствованием
деньги бутылку пива и звонко провозглашала:
- Предлагаю мировую!
Пар ссоры у спорщиков выходил наружу, они виновато, пряча
глаза, садились за стол и молча, сосредоточенно осушали
слабоалкогольный напиток.
Так продолжалось до тех пор, пока мальчик не подрос,
научился ходить и говорить. Вместе с ним менялась и семья
Алтарёвых. Пьянство, благодаря вернувшемуся к нормальной жизни
Григорию, вскоре прекратилось, а Павлик стал относиться к
“найдёнышу” как к брату. Как-то по весне зашла мачеха тихо в
дом и увидела, как Ева разговаривает с Серафимом. Ему тогда
уже минуло два годика. Лучи весеннего солнца проникали в узкое
окошко, яркими полосами ложились на лица мальчика, подчёркивая
его недетскую задумчивость.
- Как ты думаешь, есть ли у кошки душа? – спрашивала
девочка, поглаживая котёнка Мишку, недавно подобранного на
улице.
- Есть! – неожиданно звонко ответил мальчик. – Только
маленькая, кошачья. Поэтому её не хватает на всех, вот и
мучается она...
Мальчик протянул руку к котёнку и стал его нежно гладить.
Лицо его снова стало задумчивым. Акулина посмотрела на детей и
испытала внутреннее волнение. Да, у этого мальчика ещё
маленькая душа, но почему-то она так изменила их жизнь, что
всё кажется невероятным. Однако, это так! В это мгновение
женщина явственно ощутила, что стала другой. Она устало
улыбнулась и громко сказала:
- А ну-ка бежите ко мне! Я принесла кое-что вкусное!
Из соседней комнаты выглянул Павлик. Ева первой бросилась
к мачехе, а Серафим, заметно хромая, поковылял за ней. Скоро
дети обступили Акулину и получили от неё по шоколадной
конфетке!
Когда вечером пришёл Григорий, он был приятно удивлён,
что его встречала вся семья вкупе, встречала так радостно и
дружно, что он даже прослезился.
Прошли годы...
Заканчивалось лето. Пылающей зарёй светилось воскресное
утро, и в доме нарастала ранняя суета. Ангелина споро готовила
завтрак, Григорий носил воду на кухню, дети во дворе шаловливо
брызгались возле кадки холодной воды. За летние месяцы Павлик
вытянулся в долговязого, угловатого подростка, а Ева ещё с
зимы округлилась и налилась сочным соком зреющей девушки. На
этом фоне молодости и здоровья маленький, с подогнутой ногой и
наметившейся сутулостью, Серафим смотрелся невзрачно. Только
глаза да взрослая серьёзность красили подросшего найдёныша.
Однако, мальчик не мог этого знать. Он стоял в сторонке,
смотрел на брата и сестру и еле заметно улыбался. Душу его
грело ощущение необычности сегодняшнего дня – они с Евой
пойдут в церковь! А через несколько дней ждала школа!...
Если бы кто-нибудь, знающих это семейство лет семь назад,
когда дом напоминал притон пьянчуг, заглянул бы в него сейчас,
то поразился! В самом доме дышало уютом и опрятностью.
Внутренняя обшарпанность и протекающая крыша ушли в небытиё.
А, главное, сама семейная атмосфера изменилась: за столом
говорили на самые разные житейские темы, обсуждали планы на
выходные дни и пили чай, а не вонючий самогон!
То, что Ева поведёт Серафима в церковь, не обсуждали,
считая это прихотью своенравной девушки и данью её детским
похождениям. В Бога в семье не верили и к религии относились
нейтрально.
- Только не долго! – попросил Григорий Еву. – Не забывай,
что мы сегодня идём собирать виноград. Ты его, кстати, любишь!
- Туда и назад! – обернулась девушка, придерживая за руку
хромающего Серафима.
Откуда появилась идея сходить в церковь, в которую она
уже давно не заглядывала, Ева и сама не знала. Может
священник, которого они с Серафимом встретили, возвращаясь со
школьного собрания первоклашек, подтолкнул к этой мысли. А,
может, сам мальчик! Иногда он становился таким серьёзным,
задумчивым, словно какая-то мысль крутилась у него в голове и
не находила выхода. Лицо с печальным, умным взглядом, казалось
Еве в такие минуты неземным, потусторонним. Такие вот странные
ощущения появлялись у неё в отношении найдёныша. “Переживает
за свою убогость и хромоту...”, - с грустью думала девушка,
которая возилась с ним больше всех.
Церковь встретила Серафима теми особыми запахами свечей,
ладана и благовоний, которые отличают святые места от
обыденных, бренных! На миг он замер на входе и даже
растерялся. Но Ева уверенно повела мальчика к столику со
свечами. Дальнейшее для мальчика проходило как во сне. Со
свечкой в руках он испытывал заметное головокружение и даже
покачивался. Лики святых расплывались, пряный воздух дурманил,
и Серафиму казалось – ещё немного и он потеряет сознание. С
трудом собрался и резко встряхнул головой. И тут его
затуманенный взгляд встретился со строгими и внимательными
глазами седого старца, изображённого на иконе, висящей почти в
центре иконостаса! В голове мальчика проскочила вспышка, он
покачнулся и... словно проснулся. Мысли стали ясными, тело
обрело лёгкость, а души коснулось нечто радостное и
возвышенное.
Серафим улыбнулся, глубоко с облегчением вздохнул и
повернул прояснившийся взгляд к Еве:
- Как здесь радостно и легко дышится!
- Место-то святое, - назидательно ответила девушка,
которая с любопытством оглядывалась по сторонам и не замечала
состояния мальчика. - Некоторых даже исцеляет. Был здесь как-
то случай...
Она вполголоса стал рассказывать местную бывальщину, но
он её не слышал. Ему казалось, что всё его существо
наполняется новыми ощущениями и чувствами, к которым он
невольно прислушивался и пытался их понять.
Это первое посещение церкви осталось в памяти и душе
Серафима навсегда. Оно изменило его и повлияло на всю
дальнейшую жизнь. Будто крепкая незримая нить связала клона,
как посланника ушедшего в века святого, с его божественными
истоками. Что до сих пор было потенциальным, возможным – стало
действительным.
Возвращался Серафим быстрой походкой, даже хромал не так
заметно, чем удивил Еву:
- Похоже, и на тебя подействовало с пользой!
- Божий указующий перст! – загадочно ответил Серафим с
лёгкой искоркой в глазах.
* * *
Понедельник начинался, как и водится с этим днём недели,
тяжело - заболела Ева. Баловство с холодной водой не прошло
даром: у девушки потекли сопли, поднялась температура и насел
кашель. Простуда прихватила так серьёзно, что Акулина не пошла
на работу, вызвала “Скорую помощь” и принялась самостоятельно
лечить больную липовым чаем. Павлик отправился в школу,
Григорий на работу, а Серафим помогал мачехе: сидел возле Евы,
подавал чай и менял компрессы. На мягкое урчание автомобиля
никто не обратил внимание, как и на режущий скрип
затормозивших покрышек.
Дверь резко открылась, и в неё ввалились два рослых типа,
одетых в одинаковые, безупречного покроя красные костюмы и с
тёмными очками на широких лицах.
- Где хозяин! – перекатывая челюстями жвачку, прогорланил
первый (второй остался у двери).
Серафим в недоумении поднял голову, а Акулина выглянула
из кухни.
- На работе...
Громила слегка замялся, даже терзать жвачку перестал. По
низкому лбу проскочила морщинка. Затем он ещё интенсивнее
заработал челюстями и прорычал, не раскрывая рта:
- Я так понимаю, ты его баба?... Передай мужику, да и
себе заруби где-нибудь, земля под вашими хибарами выкуплена,
и скоро тут начнётся крутая стройка. Вам даётся пара дней,
чтобы испариться и не мешать. Советую посуетиться и без
выкрутасов. Шеф не любит лишних беспокойств и необоснованных
проблем, так?
Нежданный гость криво ухмыльнулся и глянул на своего
напарника. Тот в ответ осклабился и кивнул. Парни ещё с минуту
постояли, брезгливо осматривая помещение. Перекинулись словами
на непонятном жаргоне и, резко развернувшись, удалились,
оставив приторный запах дезодоранта, с резким привкусом
прогорклого мужского пота.
Акулина, широко открыв глаза, так и осталась немой в
кухонном проёме, а Серафим не столько понял, сколько ощутил,
что надвигается беда! Ева всхлипнула под его рукой...
Вечером, когда вернулись мужики, горячо обсуждали
новость. Вспомнили, что в посёлке давно происходили странные
вещи: весь район обгородили основательным забором из
металлического жестяного шифера, появилась мощная строительная
техника, многие дачники суетливо бегали, что-то увозили, о
чём-то спорили...
Бывшие друзья-алкоголики, когда притон у Алтарёвых
закрылся, разбежались по другим злачным местам, а с остальными
дачниками они так и не сдружились. Вот и пропустили момент
надвигающейся угрозы.
- Это же произвол! – возмущался Павлик. – Земля ведь
законно принадлежит нам?
- Конечно законно! – ответила за мужа Акулина,
демонстрируя семье бумаги на дачную землю. – Надо идти в
исполком, заявить в милицию.
Григорий хмурился, кряхтел. Сомневался он в возможности
отстоять дом и землю.
- Похоже, тут замешаны серьёзные люди... Нам с ними
тягаться бесполезно... Никто и ничто не поможет.
- Куда же мы пойдём, папа? – сморкаясь, воскликнула Ева.
– Надвигается осень!
- Вот именно! – поддержала мачеха. – Надо бороться. Пусть
хотя бы скомпенсируют нашу дачу.
- Вот насчёт компенсации ты правильно надумала! –
приободрился глава семьи. – За это и будем бороться. Они не
обеднеют, а нам подмога будет.
На том и порешили. На следующий день Акулина опять не
вышла на работу, а отправилась в поход по государственным
инстанциям. Проходила да вечера и вернулась уставшая, но
удовлетворённая.
Ветер гонял по ухабистым дорожкам жёлтые листья. Находил
дождь, и отовсюду веяло сыростью и унынием. Тем не менее все
были обрадованы итогами хождений поворотливой мачехи. Перестав
пить, она обретала былую уверенность и напористость.
- Дудки им! – скрутила Акулина кукиш в сторону двери. – В
юридическом отделе горисполкома мне сказали, что фирма,
скупившая наш участок, должна скомпенсировать потерю по
рыночной стоимости! А земля у нас, оказывается, дорогая, так
как в черте города. И будут здесь строить отель на пять
звёздочек. Вы понимаете, что это значит! – радостно блестели
глаза у женщины.
- Ну, слава Богу... – выдохнул облегчённо Григорий. –
Авось прорвёмся.
Все повеселели и с восторгом смотрели на мачеху. Сейчас
она казалась волшебницей. Вот только Серафим был задумчив и
серьёзен. Его не покидала необъяснимая тревога.
Прошли отведенных два дня...
Вокруг уже вовсю кипели подготовительные работы:
сносились мощными бульдозерами дома, строения, фруктовые
деревья; ровнялась земля под будущее строительство. Мусор
вывозился громадными КРАЗами. Рёв моторов, гарь выхлопных
газов, пыль забивали краски и звуки надвигающейся осени. Земля
стонала и содрогалось от возмущения, но на её стенания никто
не обращал внимания.
Решить вопрос с компенсацией никак не удавалось. Акулина
даже не установила фирму - нового владельца посёлка. В
исполкоме на неё смотрели как на ненормальную и просили прийти
в следующий раз, поскольку земельный отдел завален более
срочной работой! Разговоры с оставшимися обитателями посёлка,
как правило, заканчивались проклятиями в адрес властей и новых
богачей и никаких результатов не давали. Люди были разобщены,
каждый спасался по-своему.
Ночь усталой тенью опустилась на то, что оставалось от
строений и садов. Семья спала тревожным сном...
Сначала в нос ударил резкий запах бензина, а потом обдало
жаром и стало трудно дышать. Серафим открыл глаза – комната
наполнялась дымом, а за окном бушевало, гудело пламя! В доме
уже слышались крики, плач и проклятия. Мальчик попытался
встать, но что-то тяжёлое навалилось на него, подмяло под
себя, и он потерял сознание...
Часть 2. Глава 2. Начало поисков.
Возврат к оглавлению
Количество посещений: 21