Родовая отметина. Часть 7. Глава 4.

      Время в пути пролетело незаметно. Вот уже доехали до 
искомого областного центра, затем пересели на электричку, и 
тут  выяснилось, что она останавливается на разъезде возле 
посёлка Бредово!
      - А Потехина, по-моему, уже давно нет: одно название 
осталось, - дулась красными щеками упитанная кондуктор-
билетёр, отвечая Нике. – Была такая деревенька, годов пять 
назад даже ехал туда один чудик. Но... больше не припомню 
пассажиров, - облизывала губы толстушка.
      - Но была! – невозмутимо поднял брови Денис. – В этом нет 
сомнения. И люди там ещё живут, я в этом уверен.
      - Всё может быть, - безразлично бросила кондуктор и 
собралась катиться дальше по вагону, но Денис успел задать 
вопрос:
      - Вы сказали “чудик” ехал. А почему чудик? 
      Женщина задержалась и вдруг расплылась в улыбке:
      - Недаром он потехинский: весь вагон, пока ехал, веселил. 
А то как же: пел песни-частушки, приплясывал, каверзные 
истории рассказывал, а напоследок, даже на голове стоял. Я 
было подумала, не в себе человек или хильнул лишку. Ан, нет. 
Перегара не учуяла. Говорил он и серьёзно, даже очень толково. 
Власть так крыл, что спор вышел. Так он опять что-то юморное 
рассказал и люди помирились. Такого пассажира на всю жизнь 
запомнишь, - раскрасневшись и запыхавшись от воспоминаний, 
закончила кондуктор, махнула вдруг рукой и заспешила по 
вагону.
      - Туда едем, - прошептал Нике Денис.
      
      До Потёхино шли пешком. Оказалось, что там уже не 
деревня, а элитный посёлок. Такое перерождение, как пояснили 
местные жители, объяснялось просто: в полсотни километров 
находился крупный город. Тамошние нувориши облюбовали эти 
места, поскольку славились они целебным воздухом и особой 
аурой. Она, аура, проявлялась в особом воздействии на психику 
– поднималось настроение даже у самых унылых и депрессивных 
личностей.
      Шепелявый дедок из Бредово обрадовался возможности 
поговорить, показать себя и привёл гостям такой пример:
      - Сказывают, привезли летось одного толстомясого – так 
дедок называл новых русских – а у него подохла любимая сука 
аглицкой породы. Мужик впал в такую немочь, что думали помреть 
к утру. Так на потёхинском воздушке его возвернуло так, что 
бегал нагишом среди сосен и корчился от смеха до икотки. От 
чего такое случилось?... Дух там такой! – озорно блестел 
металлическим двойным зубом старик.
      - Туда идём... – оптимистично отзывался Денис в сторону 
своей спутницы.
      И Ника, как верная подруга, в которой романтический дух 
оказался очень кстати, стойко переносила дорогу, только 
заботилась слегка:
      - Главное угол снять, крышу над головой заиметь до ночи, 
- повторяла она скорее себе, поправляя рюкзак за спиной.
      Над их головами простиралось умеренно чистое небо, по 
бокам поросшей сорняком дороги колосилась пшеница и кланялись 
учтивые подсолнухи. Пели птички, натужно гудели насекомые,  и 
пахло такими ароматами, что захватывало дух. Надвигался 
вечер...

	Церковь, облепленную строительными лесами, увидели 
издалека. Рядом с ней, укрытая деревьями, среди которых 
выделялись берёзки, прикорнула избушка, огороженная довольно 
широко свежим штакетником. Двор казался просторным.
	Путники обрадовались - наконец, добрались. Да, быстрое 
начало путешествия явно затормозилось возле цели, которая, как 
мираж, по мере приближения, удалялась. 
	- Деревня, вернее посёлок, наверное, дальше, - устало 
выдохнула Ника, снимая рюкзак у калитки избушки.
	Денис проделал то же самое, но высказался иначе:
	- Нет, это и есть оно, Потехино. Эта церквушка – 
последнее...
	Он не договорил, поскольку открылась дверь, и из избушки 
вышел священник. Батюшка был молод, лоснился здоровьем и 
приятной улыбкой. Он скорым шагом направился к калитке.
	- Бог в помощь, - раскланялся он и, рассмотрев походное 
снаряжение путников, предположил: - Неужель путешествуете? 
Давненько в наши края туристы не забредали! Помочь чем? 
Местный священник я, отец Викентий.
	- Издалека мы. Меня зовут... - начала представлять Ника 
себя и Дениса. – Приехали на несколько дней. Прослышали о 
чудодейственных этих местах и вот решились... 
	- Кому как... Это я про чудеса, - посерьёзнел батюшка. – 
Но места здесь примечательные.
	Ника усталым голосом попросила:
      - Вечер уже. Если можно... угол нам бы на ночь...
	- Это можно. Я здесь и за сторожа при церкви – в ремонте 
она, и за священника – в доме можно и молиться, и как 
привратник при гостинице... Угол найдём и ужин состряпаем. 
Проходите...
	Батюшка отворил калитку и радушным жестом указал на дом.
Только сейчас стала заметна темнота, на небе показались 
звёзды. Одна из них светила так ярко, что Денис, проходя по 
дорожке, даже голову поднял  и почувствовал сильное волнение.

					*  *  *
	После короткого ужина, во время которого разговор не 
клеился: и гости устали, и батюшка не проявлял рвения. Витало 
ощущение, что не приспело время для насыщенных бесед.
	Улеглись на полу, на матрацах, в крохотной коморке с  
маленьким окошком. Викентий не спрашивал у них родства, 
относился как к супругам, чему они не перечили. 
      Заснули скоро, уткнувшись друг в друга спинами. 
	Денис проснулся ночью от света, который бил в закрытые 
глаза. Оказалось это луна. Ночная проказница умостилась точно 
напротив окошка и уставилась прямо в лицо парня, который лежал 
на спине. Ника блаженно сопела, свернувшись калачиком. 
Шерстяное покрывало, которое служило одеялом, она полностью 
перетянула на себя. 
	Парень присел и потянулся к своему рюкзаку. 
Сосредоточенно порылся и вытащил камень. Он блеснул при лунном 
свете ровной поверхностью, и по Денису прошлась сначала 
резкая, а потом переходящая в тёплый поток, волна – на камне 
чернел рисунок, а внизу просматривался текст!
	От нахлынувших чувств у него даже глаза повлажнели, а 
сердце неистово забилось. Хотел разбудить Нику, но, видя, что 
девушка  спит сладко, передумал. Улёгся, держа камень в 
ладони, и прикрыл глаза. Луна уже уходила, оставляя сумеречный 
свет. Дальше был скорее сон...

	Лучи утреннего солнца баловались за окном с листиками 
берёзки, с кустами дикой малины, совершенно не попадая в 
коморку. Денис открыл глаза, ощущая необыкновенную свежесть и 
лёгкость в теле. Таким отдохнувшим не ощущал себя давно, разве 
в юные годы когда-то. 
      Парень улыбнулся и хотел резко подняться, но 
приостановился – перед ним, стоя спиной, приводила себя в 
порядок Ника. Девушка расчёсывала волосы. При этом изгибала 
шею и тело в такт движениям рук. Всё делала настолько 
женственно и изящно, что парень залюбовался.
	“Если она повернётся и окажется красавицей, я...” И она 
повернулась!... Всё в ней было то же, в смысле былой 
неброскости. Но глаза показались больше, чем обычно, а 
несколько удлинённый нос не портил, как раньше лицо, а 
наоборот выгодно подчёркивал овал и губы, которые оказались 
припухшими...
“Почему я не видел раньше, что моя Ника так красива?” – 
радостно подумал он, не произнося ни слова, только грудь 
заволновалась вместе с учащённым дыханием.
	Девушка завязала сзади хвостик, лучисто улыбнулась и 
присела перед ним на корточки:
	- Как спалось... – прошептала она.
	- Великолепно... – неслышно пошевелил он губами и 
протянул руку к её волосам. – Если ты мне, чуть позже, споёшь 
что-нибудь, я... Я буду сражён на повал, – его рука ласково 
прошлась по её голове.
	- Запросто, - шаловливо наклонилась она.
	Голос Викентия прервал милое воркование, пригласив 
умываться и завтракать.
	Такое счастливое утро задало ход всему дню.

	Избушка состояла из залы, которая служила и прихожей, и 
молельной; кухни, коморки и чулана. Не только в молельной, и в  
других комнатах висели иконы, пахло благовониями и было уютно 
с налётом патриархальности.
	Завтрак оказался по-деревенски прост и вкусен: жареная 
яичница, картошка на сале и молоко, правда, кислое.
	- Мне матушка Полина, жена моя, через день привозит еду, 
- пояснил степенно Викентий. – Молоко часто скисает, хотя и в 
холодильнике стоит.
	- А я люблю кислое, - улыбнулся Денис, и его поддержала 
Ника. – В деревенском молоке есть особый вкус. Оно хорошо в 
любом виде.
	За окном послышался звук подъезжающего автобуса, которым 
оказался юркий трудяга ПАЗик, забитый людьми. Батюшка выглянул 
в окошко и заторопился:
	- Вы заканчивайте сами. Разберётесь, где мыть посуду и 
куда ставить, а я пойду: рабочие приехали, пора церковь 
открывать...
	- И, с вашего разрешения, маленькую уборку проведём! – 
крикнула вслед Ника, увидев в углу веник, тряпку и ведро.
	Но батюшка уже не слышал, его фигура в длинной рясе 
исчезла в проёме двери.
	- А здесь действительно чудесно! – воскликнула Ника, 
допивая молоко.
	- Это ещё что. Не упади со стула - на камне вновь 
появился и рисунок, и текст! 
	- Мистика... – прошептала Ника изумляясь.
      - А самое главное, я перевёл первые слова.
	- Ты знаешь старославянский? А, впрочем, ты же изъяснялся 
на нём в пылу бредовом, - медленно, будто рассуждая с собой, 
высказалась девушка. – Этот камень определённо тянул тебя 
сюда.
	- Да, похоже, так. В голове у меня наводится порядок.
	- И что ты перевёл? – азартно загорелись у неё глаза, а 
тело завертелось на месте.
	Денис поднялся и торжественно, как ученик на школьном 
утреннике продекламировал:
	- Ино емлеть – прелесть аки страсть живота Ноли навь... 
Только брать – обольщение как порок жизни. Тогда смерть...
	- Невероятно... Неужели с далёких веков идёт эта простая, 
но  глубинная мудрость. Сразу и не вникнешь... – восторженно 
залепетала Ника. – Интересно, что там дальше написано? Давай 
посмотрим камень, пока ты в ударе!
	- Не спеши, - садясь, по слогам сказал Денис. – Всё 
появляется на камне только ночью при свете луны. Вот, так, как 
в  сказке.
	- Жаль, - вздохнула девушка и тут же заторопилась. – 
Давай-ка убирать. И что там у нас по программе дальше?
	- Экскурсия по окрестностям.
	Закончив уборку, они вышли на крыльцо. Солнце пробивалось 
сквозь листья деревьев, лаская лица. Со стороны церкви 
доносился говор людей, стуки, визг пил. Этот шум дополнялся 
пением птиц, создавая в душе у молодых людей восторг!
	- Наконец-то я здесь... – полной грудью вдохнул Денис 
утреннюю свежесть и блаженно улыбнулся.
	Девушка посматривала то на парня, то на открывшийся перед 
ней деревенский пейзаж и моргала глазами.

	Они шли по сосновой роще, что находилась в километре от 
церкви. Это единственное лесонасаждение, которое 
просматривалось невооружённым глазом. В основном, вокруг 
колосились поля, обрамлённые искусственными посадками, да еле 
видимыми тропками-дорогами. 
      Денис внимательно рассматривал каждое дерево, каждый 
пенёк и редкие поляны. Вглядывался в травинки, ягодки и 
грибочки. На лице у него отражалась сосредоточенность и 
внимание. Ника  светилась солнышком, осматривалась вокруг, с 
удовольствием вдыхала смолистый воздух и молчала: она ждала 
слов Дениса.
	Вот они вышли на поляну, заросшую высокой травой. Парень 
резко обернулся – на его лице заиграла игривость:
	- Ты обещала спеть... 
	Она не стала артачиться: лукаво притопнула ножкой, 
подбоченилась и запела “Во саду ли в огороде...”. Голос её 
переливался ручейком среди мелких камешков, цеплялся 
подголосками за травинки, обходил плывущие листики и трепетал 
на этих обертонных препятствиях грудным тембром. Расширенными 
глазами Денис смотрел на Нику и ощущал себя в ирреальности: он 
уже видел эти движения и слышал этот голос! Душа его впитывала 
мелодию, а голова как резонатор усиливала звуки. Вскоре ему 
стало казаться, что на этой поляне звучит целый оркестр. Вот 
уже к нему присоединились частушки скоморошьи, какофония 
голосов, переходящих в крики...
	В таком гипнотическом состоянии, он полез в карман брюк и 
достал камень. Девушка продолжала петь и воспринималась в 
розовой дымке. Денис взглянул на каменистую поверхность и стал  
говорить. Его голос звучал на фоне уже другой песни, грустной. 
Девушка, слушая парня не прерываясь в пении. Только глаза её 
укрылись поволокой.
	- Меня мучил вопрос: в чём смысл рисунка, текста? Где 
здесь та эстафета, которую несли веками мои предки и завещали 
мне передать её далее своим потомкам? Да, она запечатлелась в 
моём подсознании, передаваясь генетически. Но в чём суть этой 
эстафеты?
	Девушка умолкла. Она почувствовала, что Денис близок к 
откровению, тому, которое посещает человека не часто. Ему 
выпал жребий прикоснуться к некоей тайне, переданной из 
прошлого. На Денисе печать, ему посчастливилось стать бегуном, 
несущим эстафету столетий, а, может, тысячелетий.
	- ... Гряди плотью и животом своим Налестишь хитрость. 
Рачение вем волотки живота зени...  - неслись древние слова, 
которые Денис перемежал переводом: - Будь в поиске, в 
постоянном движении души и тела – станешь мудрым. А любовь, 
знаю – есть колосок земной жизни....
	Солнце поднялось высоко! Оно гордо осматривало свои 
земные владения, трогало их лучами, наполняя  энергией 
бессмертной жизни.
	- Да, - оторвался Денис от камня, - моя эстафета проста: 
передать людям мудрость древних, дабы избежали они ошибок 
своих праотцов. Не забывали о священной цели, даденной 
человеку Господом. Чтобы не марали, а лелеяли основу жизни – 
любовь... В облике человека, изображённого на рисунке, в 
тексте зашифровано ещё многое. Нам с тобой придётся побыть 
здесь немало...
	Денис расслаблено умолк, присел и положил камень на 
землю. Потом подошёл к изумлённой, поражённой девушке. Взял её 
руки, сжал легонько ладошки и произнёс твёрдо:
	- Я люблю тебя... Выходи за меня замуж.
	По щекам Ники потекли слёзы, и она нежно прижалась к 
парню.
	Солнце выглянуло из-за высокой сосны и широко улыбнулось, 
окутав влюблённых ярким ореолом.
 
					Конец.
18.09.10 года.
Возврат к оглавлению
ПлохоСлабоватоСреднеХорошоОтлично! (Пока оценок нет)
Загрузка...

Добавить комментарий (чтобы Вам ответили, укажите свой email)

Ваш адрес email не будет опубликован.

 символов осталось