Опять прошёл дождь. Только мелкий, будто душ пролился на 
лес, отмыв его от надоедливой мошки, застрявших на листьях 
иголок, мелких веточек, палочек. Придал бодрости и свежести 
всему, напомнил о наступившем дне. Помог грибам заселить 
своими колониями тёмные места, украсив их разноцветными 
шляпками: серыми, бледными, коричневыми. Напоённые влагой 
раскрылись цветочки, заморгали красными глазками ягодки. 
Тычась клювиками в капельки, распелись птицы и разыгрались в 
своих неутомимых, шумных играх.
	Алексей прогуливался по лесу, что тянулся рядом с 
посёлком,  и обдумывал случившееся с Василисом. На душе было 
сложно: тревожные ощущения не покидали. Особенно угнетал 
горький осадок от последней, прощальной речи идола. В голове 
закрепились какие-то обрывки фраз, мыслей, но не было 
стройности, логичности. Иногда услышанное воспринималось как 
винегрет из разрозненных положений и выводов. “Но хотел же 
Василис сказать сверхважное, возможно и о причинах Краха!” – 
мучительно корил себя парень. Тяжело вздохнув, он нагнулся и 
сорвал синий цветочек. Вдохнул чарующий запах и сощурился от 
блаженства, ощутив скатившуюся с листика капельку на пальцах. 
	Всплыл образ Лайлы...
	Девушка закрылась в своей комнате в доме Русена и пока не 
выходила. Алексей и не пытался с ней поговорить, видя её 
полуобморочное состояние. Только горечь жгла где-то внутри, да 
роились путаные мысли о фатальном невезении с любовью. 
	Вырубка возникла неожиданно, её уже было не узнать: 
подтянулись молоденькие деревца, заколосилась высоко трава и 
припрятала мелкие пни. И только фигуры друзей подсказали, что 
это та самая, их вырубка. 
	Виталик увидел подходившего Алексея и издали прокричал:
	- Лопух заканчивает свой шедевр и настаивает на возврате 
домой! Я бы ещё задержался: встречаться с неандертальцами?...
	Он покривил губы и утих, а Христя обернулся с кисточкой в 
руках:
	- Это лохматое создание так и не дочитало историю 
“ушедших во тьму”. На меня сваливает, а само хочет слинять. 
Каково?
	- Действительно, Виталик, надо  бы не только дочитать, но 
и законспектировать для памяти. Когда вернёмся, пригодится.
	- Вы правы, ребята, да только пошли нестыковки: Трофим 
заболел – с ногами что-то, вернее с их остатками. Да и 
увиливать начал в последнее время. Такое впечатление – не 
хочет делиться своей историей. Так-то...
	Наступило молчание, только Христя сопел, старательно 
выводя кистью крону дерева. Подул ветерок, солнце спряталось, 
и тень накрыла вырубку. Возникший пейзаж чем-то напомнил 
деревеньку Евсеевку и вызвал у Алексея острое чувство 
ностальгии. Захотелось домой... Лайлу бы с собой забрать.
	- Кто из вас Алексей? – из-за спины раздался девичий 
голос.
	- Надюха! Привет, - развернулся Христя и расплылся 
улыбкой, блеснувшей белой полоской на фоне серой нечесаной 
бороды. – Какими судьбами? Впрочем, нужно кое-что с тобой 
обсудить...
	Девушку совершенно не смутил фривольный тон парня: она 
приветливо стрельнула глазами в его сторону и продолжила:
	- Зовёт наставник.
	- Иду, - не задумываясь, коротко ответил Алексей, кивнул 
ребятам и скоро пошёл в направлении посёлка. Лопух же схватил 
Надю за руку, мигнул Виталику и потащил её в сторону со 
словами:
	- Дорогуша, я, когда вижу твои глазки, щёчки, губки у 
меня всё внутри переворачивается вверх дном и начинает жечь, 
вот тут... – свободной рукой Христя тыкал в левую половину 
груди.
	Надя улыбнулась, залилась смехом и не стала вырываться. А 
Виталик пожал плечами и понятливо отвернулся...

	Русен вышел из храма “поклонения”, остановился и 
засмотрелся в небо: небесная красота всегда волновала и 
завораживала. Эти дни, после “ухода” Василиса, он напряжённо 
думал, пытаясь освоиться в новой ситуации. Понимал, что народу 
нужен предмет поклонения, иначе начнёт рассыпаться созданная 
атмосфера благожелательности, участливости и жёсткой 
дисциплины. А тогда и великая миссия Возрождения может 
оказаться под угрозой.
	Василис... Только сам Русен знал, что ему пришлось 
пережить, когда решился на удаление идола. Когда его не стало, 
ночи и дни превратились в мучительный марафон тяжёлых 
раздумий, терзаний и сомнений. А вдруг ошибался?... 
Лихорадочно перечитывал журналы и книги, натолкнувшие на 
страшную мысль... На третий день стало отпускать... Всю ночь с 
кем-то спорил, кого-то убеждал, даже плакал, как 
набедокуривший ребёнок. Душа, как выстиранная рубашка, 
вылиняла, высохла и вновь стала размякать от живительных 
прикосновений тела. После карусельных взлётов и падений, мысли 
опустились на землю и выровнялись, как воины в боевом строю.
	“А ведь этот пришелец из прошлого выжил!” – зашевелилась 
мысль, которая не покидала второй день. Русен оглянулся: 
казалось, посёлок не изменился и продолжал жить своей 
устоявшейся жизнью, хотя людей на улице стало меньше. Многие 
замкнулись после пережитого. “Надо поговорить с Алексеем”, - 
мудрец приободрился и легкой походкой зашагал к своему дому.
	Парень уже ждал возле калитки. Поздоровались. Русен 
привычно поклонился и показал на дверь. Вскоре сидели за 
столом, ожидая, когда вскипит чай. Пока говорили о погоде, о 
предстоящей охоте на оленей, Алексей невольно прислушивался: 
не отзовётся ли Лайла? Но спрашивать о ней не решился.
	- Подходит пора охотничьей страды, - поглаживая бороду, 
мерно, важно говорил Русен. – Тяжёлая и нелёгкая это работа. 
Нужен особый духовный запал, иначе уйдёт зверь и придётся 
экономить на еде, а то и голодать...
	Алексей чувствовал, что это только подготовка - главное 
впереди и только кивал головой. Наконец, чайник закипел, и 
они, продолжая говорить, неспешно потягивали из деревянных 
ковшиков пахнущий травами напиток.
	- Скажи, как тебе удалось выжить? Ты знаешь, о чём я, - 
сделав глоток, будто мимоходом спросил Русен.
	Алексей задумался... Рассказывать длинную историю с 
попыткой самоубийства не стал.
	- С некоторых пор на меня снизошла способность, когда 
повреждённые части тела сами восстанавливаются. Удивительное 
ощущение! Понимаю его с трудом... Это способность уже не раз 
спасала жизнь. Откуда она?...
	- Очевидно, ты опередил своё время и приобрёл то, что в 
нашей, уже погибшей цивилизации, могло стать обыденным. Наш 
народ не приобрёл способностей, которые давали высокие 
технологии, используемые для создания новых людей и вещей.
	- Как Вы сказали? “...высокие технологии, используемые 
для создания новых людей и вещей?” – необычайно взволновался 
Алексей. – Это сущность супернанов?
	- Трудно сказать... Все их возможности я не знаю, 
поскольку ушёл к людям во тьму. Но не об этом я хотел 
поговорить, - мягко сменил тему Русен.
	Однако Алексей заметно отвлёкся, находясь под 
воздействием последних слов профессора.
	- У меня к тебе важное предложение, - будто издалека 
донёсся голос Русена. - Моему народу нужен новый идол. Я хочу 
предложить эту роль тебе....
      После короткой паузы, в течение которой на лице Алексея 
чувства менялись, как цвета на закате, мудрец продолжил:
      - Ты хорошо сложён, симпатичен, скромен. А главное имеешь 
способность сохранять своё тело после внешних разрушительных 
воздействий. Это будет своеобразный обряд обращения! Народ 
тебя примет...
	“Везёт мне в этих краях: то в вожди толкают, то в идолы” 
–  грустно усмехнулся Алексей. Наверное, неспроста... Может, 
согласиться? Тогда и с Лайлой быстрее наладится. Так сказать, 
заменю ей Василиса, хотя я и сам...
	- Знаю, на такие вопросы сразу не отвечают. Даю тебе три 
дня. Надумаешь раньше – сообщишь.
	Русен допил чай и поставил ковшик на стол. То же проделал 
и Алексей. Попрощались без лишних слов: они хорошо поняли друг 
друга...

					*  *  *
	Ещё до истечения отведенных на размышление дней, Русен 
предложил Алексею поучаствовать в охоте на Вепря-вырожденца. 
Разговор состоялся вечером, при свете лампы, которая питалась 
древесным спиртом (спирт в посёлке выгоняли, но никогда не 
пили). В комнате пахло как в приёмной больницы – сравнение 
невольно пришло к Алексею, напомнив о больничных эпизодах его 
жизни. Ещё он подумал, что в этом “походе в будущее” ни разу 
не пришлось попробовать спиртное – информация к размышлению...
	Хозяин угощал не только чаем, но и вкусными пирожками с 
ягодами, которые напекла уже упоминаемая Клавдия. Давно не 
пробовавший домашней выпечки, Алексей с трудом подавлял острое 
желание поглощать эту вкусноту не прерываясь.
	Как всегда Русен предвосхищал возможные вопросы и, не 
забывая о гостеприимстве, говорил конкретно и по существу:
	- Вепрь-вырожденец обитает в небольшом предгорье за нашим 
лесом. Подозреваю, что это мутированный осколок нашего 
великого прошлого. Огромными клыками и зубастой пастью 
напоминает дикого кабана. Мощное тело и ноги с копытами  – как 
у элитного бычка. От его рёва стынет не только кровь, но и 
разум туманится.
	Существовали мы с ним мирно до некоторых пор. Но в том 
году  пропали двое детей. Потом с полгода назад - пастух и три 
коровы. Появились подозрения, что в этих загадочных 
исчезновениях замешан вепрь: мужики не раз видели его возле 
леса. Недавно нашёлся смельчак, который близко подошёл к его 
пещере – там валялись кости, может, и человечьи. К тому же, 
вырожденец начал каким-то образом размножаться: охотники 
видели его с двумя вепрятами. А это уже дополнительная 
угроза... Оружие у нас допотопное, не огнестрельное: копья, 
ножи, топоры, рогатины, есть один меч... Твоя неуязвимость 
должна помочь, если не испугаешься...
	Поглотив очередной пирожок и запив его солидным глотком 
чая, Алексей  подумал, что бойня со зверями его не обойдёт, 
похоже, и здесь.
	- Страх у меня давно притупился, а опыт имеется, 
например, с волками пришлось поцапаться.  Вожака завалил! – 
даже прихвастнул Алексей и посерьёзнел. – С этим вырожденцем, 
наверняка, дело серьёзнее... Но, ради общего дела, ради нашего 
будущего, стоит попробовать.
	Русен впервые за эти дни улыбнулся и протянул Алексею 
руку. Пожатие было в меру крепким и дружеским.

	К скале шли полукругом. Впереди - Алексей с двумя ножами 
за охотничьим поясом, который ему прикрепил лично Русен. Сзади 
- наиболее крепкие и опытные охотники с копьями, топорами и 
рогатинами. Небо сопровождало процессию серостью - солнце 
почти не проглядывалось. Поддувал прохладный северный ветерок. 
Высоко в небе, будто предчувствуя добычу,  кружил стервятник. 
Мрачность погоды и неприветливая серость предгорной степи, как 
ни странно, подействовали на Алексея положительно: он 
подобрался и почувствовал себя готовым к любой опасности. 
	Вепря увидели издалека: зверь лежал кверху ногами в луже 
и, махая толстыми ногами и тупым рылом, блаженно гукал, 
создавая вокруг себя фонтаны грязных брызг. Тут же бегали, 
повизгивая, трое поросят – один был явно меньше остальных. 
Даже в  таком, перевёрнутом, состоянии чувствовалась дикая 
мощь вырожденца: громадина волосатого тела на фоне хищного 
оскала с длинными клыками!
	Посторонних зверь учуял быстро – повёл мясистым пятаком, 
шумно втянул воздух и проворно вскочил на ноги. Задрал голову 
и, открыв пасть во всю ширь, зарычал! Этот убийственный рык, 
отдавшийся эхом от скал, и ряд смертоносных шипов-зубов, 
сверкнувших холодом в чёрноте зеве, заставили охотников 
остановиться и содрогнуться в безотчётном ужасе! Они стали 
оглядываться назад, словно примериваясь – куда бежать. Но 
Русен – он был в центре – упрямо махнул рукой вперёд. 
Настоятель задержал взгляд только на Алексее: тот не показывал 
своего состояния, хотя мурашки пробежались по всему телу. Но – 
только мурашки. В душе нарастал неведомый ранее охотничий 
азарт. Он совершенно не представлял, как можно уложить такую 
свирепую тушу, но страха не испытывал.
	Движение людей всё же замедлилось: они выставили вперёд 
своё нехитрое оружие и медленным, настороженным шагом 
продвигались дальше. 
      А зверь  почувствовал угрозу... Он хрюкнул в сторону 
поросят и те, сбившись в кучку, заскулили, как щенки. Ещё раз 
рыкнув, вырожденец опустил голову, выставил вперёд клыки и, 
переваливаясь с ноги на ногу, на удивление не спеша, пошёл на 
охотников. Те замерли... Русен обернулся к Алексею, который, 
единственный, продолжал двигаться.  
      Они сближались...
	Почему-то стали тихо... Даже поросята умолкли, а степь 
казалась лишённой всякой живности – ни звука. Но, вот, воздух 
стал наполняться гулом от стука металлообразных копыт: вепрь 
будто вбивал их в каменистую землю! Бум-бум-бум...
	Охотники, подрагивая, не могли пошевелиться: сильнее 
страха было чувство веры в Русена, в его окончательное 
решение, которому всегда доверяли. Это и удерживало на 
месте...
	Когда между зверем и Алексеем оставалось несколько 
метров, Русен прикрыл глаза... Невероятной силы рёв заставил 
встрепенуться, и мудрец успел увидеть, как вепрь клыками 
подбросил тело парня вверх, открыл пасть и ухватил его за 
правую руку: брызнула кровь. Охотники охнули в ужасе, но не 
побежали, потому что вепрь развернулся и потащил тело Алексея 
в своё логово-пещеру. Его уже приветствовали поросята 
радостным визгом. 
	Русен хотел было повести своих охотников на помощь, но 
что-то его остановило. Он повернулся и хрипло выдавил из себя:
	- Если он вернётся, мы поклонимся ему, как новому 
идолу...
	Его слова были встречены общим вздохом, в котором 
отразился и страх, и надежда...
	Тем временем из пещеры доносилось злобное мычание, 
переходящее в ужасающий рык, и отчётливая суматошная возня, 
которые вскоре стали меняться в тональности: рёв слабел, стало 
доноситься жалобное му-му и угасающее повизгивание, а потом и 
вовсе всё стихло. Первыми выскочили поросята – они бросились 
врассыпную в сторону гор. За ними показался Алексей. Он шёл 
окровавленный, с голым торсом, на котором ещё оставались 
лоскуты рубашки. В левой, поцарапанной руке держал 
окровавленный нож. Правая рука не так обильно была вымазана в 
крови и выглядела белее остального тела. Он остановился и 
устало улыбнулся. У Русена затуманилось в глазах, по телу 
прокатилась горячая волна, и он крикнул:
	- Слава новому идолу Алексею! Поклонимся ему!
	Охотники, наконец, осознали, что произошло, и восторженно 
стали восклицать:
	- Слава! Слава!
	Голоса людей разбудили прилегающую к скалам степь, и она 
залилась разноголосьем. Ветер утих, и выглянуло солнце...

Часть 4. Глава 6.
Возврат к оглавлению