Разыгралась непогода. Ветер злобно раскачивал верхушки 
деревьев, особенно высоких сосен, будто пытался выдрать их за 
игольчатую шевелюру, наказать за неведомую провинность. 
Мрачно-серые пузатые  тучи мелькали в стремительном беге и, 
казалось, вот-вот споткнутся друг о друга и упадут на лес. 
Дождя ещё не было, но капли с назойливым постоянством 
прорывались к низу, добавляя сырости и  заставляя всё живое 
торопиться в укрытие.
	Дружки ещё спали, а Алексей с тоской вглядывался в 
слезливое окно: он собирался сходить к Русену. В такую 
дождливую  круговерть настоятель должен быть дома, размышлял 
парень.
	Мудрец читал, когда заглянул Алексей (двери в домах 
посёлка не закрывались). На приветствие ответил как всегда с 
достоинством, не выдавая своих чувств: рад он или не рад 
нежданному визиту.
	- Мы ведь не договорили... – пояснил Алексей, усаживаясь.
	- Хорошо, что заглянул, - поднял вдумчивые глаза старик. 
– Знаю, тебе по сердцу моя дочь. Она меня сейчас и 
беспокоит...
	Такое начало поразило Алексея: он-то считал, что Лайла 
живёт у Василиса с благословения отца! Давно сложилось 
впечатление, что расположения идола ищут все женщины посёлка. 
Кто откажется от личного  внимания  божества? Может, и дети 
появятся...
	- Нет, - словно подслушав мысли парня, продолжил Русен. – 
Василис должен оставаться недосягаемым. От него не должно быть 
потомства, а женщины должны получать заряд духовный, и 
только...
	- Не понимаю, почему же? – противясь самому себе, выдавил 
Алексей. – Василис молод, может принимать образ нормального 
человека. Красавец! От такого ваш народ только выиграет, если 
случится потомство. Но Лайла...
	Алексей замялся... Русен перевёл взгляд на окно. Там уже 
дробно выстукивали свой монотонный ритм капельки, собирались в 
ручейки и стекали потоками вниз. А мудрец мучительно обдумывал 
доводы парня. Потом слегка поджал губы, разгладил бороду и 
сказал:
	- Когда всё рушилось, я случайно оказался в родильном 
цехе института воспроизводства: были у меня знакомые, тайные, 
которые там работали, - пояснил он, на удивлённый взгляд 
Алексея. – Крах наступил мгновенно!
	- Да... мгновенно, – дрогнувшим голосом повторил парень и 
горячо спросил. – А... вспышки, грохот или что такое?...
	- Помню плохо, поскольку был как в глубоком трансе, - 
поспешно ответил Русен, на миг замолчал, будто переживая 
прошлое, и продолжил:
      - Как этот младенец в яйцевидной капсуле выжил, я не 
знаю... Но я успел его, вынесенного вихрем, подхватить и уйти 
подальше. Что было потом - не помню. Провидение спасло нас. 
Очнулся по дороге в  лес... 
      “Раз выжил... И сохранился лес... Значит, взрыва не было” 
– мысленно отметил Алексей, подтверждая давний вывод.
      - ...Так Василис попал к нам. Вскоре он вырос, проявил 
свои необычные способности, и я сделал его идолом. Всё это 
время я много думал и размышлял о нём: что в него заложили? 
Какое будущее готовит нам его ум и тело?...
	Русен замолчал и вновь взглянул в окно, будто ждал кого-
то или хотел там увидеть ответы на свои мысли? Алексей 
заволновался:
	- Вы подозреваете, что Василис несёт в себе что-то... 
скажем так, негативное?  Но “обращение” показало - он реально 
помогает людям, он им нужен.
	- Я тоже так считал. Но, прочитав сохранившиеся кое-какие 
журналы, газеты, ещё до эпохи супернанов, когда только 
дискутировали, каким должен быть человек будущего, пришёл к 
неутешительному выводу: в Василисе может быть заложено то, что 
уже погубило цивилизацию!
	От сказанного мудрецом Алексей растерялся. Сердце 
забилось набатом, а во рту высохло. Супернаны! Опять они.
	- Но что... что это за супернаны, и какие минусы можно 
заложить в человека? – сбивчиво спросил Алексей.
	- Толком я не знаю о супернанах, не специалист, но – ими 
увлеклись чрезмерно. Мы, “ушедшие во тьму”,  увидели в этом 
угрозу и оставили свет... 
	- Да, мы так и поняли...
	Скрипнула дверь и показалась сначала борода, а затем 
лохматая голова. Она бегло осмотрела беседующих и вежливо 
поздоровалась:
	- Всем здравие. Прошу извинить меня, наставник, но вас 
зовёт Клавдия.
	На  этом беседа оборвалась. Русен заторопился, и они 
вместе с Алексеем вышли из дома. Дождь усилился, уже 
громыхало. Лес гудел тревожно с подвыванием.

	К обеду гроза ушла на запад и небо прояснилось. Влажный, 
напоённый лесными ароматами воздух приятно вдыхался полной 
грудью. Ребята стояли на крыльце дома и вяло беседовали. Дождь 
сломал их первоначальные планы – побродить по близлежащему 
лесу, заодно обменяться мнениями по поводу информации, 
полученной Алексеем от Русена.
	Появление Лайлы, бегущей по улице, оказалось полной 
неожиданностью. Алексей напрягся в предчувствии чего-то 
чрезвычайного, недоброго. Она, запыхавшаяся, подбежала к 
крыльцу. Вытерла лоб, поправила волосы и охрипшим голосом 
выдохнула:
	- Помогите... Василису плохо. Он сказал, что только вы 
можете разобраться. От моего отца – отказался...
	- Конечно, идём! – загорячился Алексей и спустился по 
ступенькам.
	Он взял руки девушки в свои и мягко пожал их. Заглянул в 
её глаза: они полыхали болью и отчаянием! Христя и Виталик без 
слов последовали за ними. Вскоре они быстрым шагом углубились 
в лес.
	
      Василис лежал  наискосок во весь свой огромный рост. 
Глаза были закрыты, а лицо даже на фоне сена выделялось своей 
землистой серостью. Грудь рывками приподнималась и резко 
опускалась. Пальцы правой руки судорожно сжимали пучок травы. 
В нос бил запах чего-то кислого.
	Ещё по дороге, Лайла рассказала, что произошло. Алексей 
внимательно слушал. Если отбросить детали, то выходило, что 
идол элементарно отравился! После еды у него начался жар, 
рвота и общее недомогание. Диагноз Алексея поддержали все, 
особенно Христя, который как всегда оставался оптимистом и в 
меру юморил:
	- У меня аналогичное случалось не раз, особливо, ежели 
смешать сухое вино с самогоном соседки, тётки Ганны. Проблемы 
с нутром начинаются ещё до конца пития: животину сводит, в 
голове начинает печь, потом внутренности наперегонки рвутся 
наружу...
	 Христю слушали, а думали о другом: казалось невозможным, 
чтобы божество, обладающее многими “нечеловеческими” 
способностями – отравилось. И тем не менее...
	- Что он ел? – стоя над страдающим Василисом, спросил 
Алексей.
	- Хлеб. Ещё отец приносил мясо. Побеседовал. Всё было 
хорошо, - торопливо отвечала девушка.
	- Где мясо?
	- Нет уже. Василис съел... 
	- Есть вода?... Нужно срочно промыть желудок! – как по 
наитию командовал Алексей, а в голове вертелась фраза: “отец 
приносил мясо”.
	Нашли ведро, принесли воды из ручья. Поскольку идол 
оставался в лежачем положении, пришлось втроём – двое держали 
голову и плечи, а Алексей вливал в рот воду – проводить 
процедуру промывки. Влили уже два ведра, а эффекта не 
получалось: идол глотал воду, а назад никак не собирался 
возвращать.
	Христя не удержался, кряхтя над головой божества:
	- Ручей не  иссякнет? Пьёт парняга будь здоров – стадо 
бычков отдыхает!
	Виталик был более оптимистичен:
	- Сейчас создастся нужное  давление изнутри и – хлынет.
	За полушутливыми репликами пропустили момент извержения – 
по-другому и не назовёшь фонтан, который мощно выбросился изо 
рта Василиса и задел всех. Больше всех пострадал Алексей – его 
буквально накрыло волной кислой смеси. Идол самостоятельно 
повернулся набок и ещё несколько минут изливался бурым 
потоком, создав возле себя солидную лужу-озерко. Промокшие 
ребята стояли рядом, вытирались, ёжились, морщились и 
напряжённо ждали. Лайла прикрывала рот рукой и подёргивалась 
всем телом, блестя наполненными влагой глазами...
	Наконец, дыхание у идола стало спокойнее, бледность на 
лице сменилась на лёгкую розовость. Он обессилено повернулся 
на спину и облегчённо вздохнул, вытянув руки и ноги. Алексей 
смотрел на неестественно огромного человека и уже не 
сомневался, что отравление – дело рук Русена! “Начитался 
старик мудрец и решил спасать будущее человечество от опасных 
экспериментов... Но ведь надо ещё доказать, что Василис несёт 
в себе угрозу? Убийство – не выход, лишь крайняя мера”, – 
такие спонтанные мысли копошились в голове. Он уже не ревновал 
к Лайле: чувство справедливости перевешивало. Подспудно 
приходил к выводу, что увлечение у Лайлы временное, пока идол 
в состоянии влиять. Потом она вернётся... А разобраться, что 
такое или кто таков Василис? Каковы его способности и 
возможности? Где в нём спрятан этот таинственный супернан? – 
дорогого стоит...
	Василису настолько стало легче, что он открыл глаза и 
виновато улыбнулся:
	- Такого со мной никогда ещё не было... Что-то совершенно 
новое. Пробежался по своим слабостям и не обнаружил похожих 
признаков болезни. Данные, так думаю, устарели. Следует 
обновить.
	“Как в компьютере, - мелькнуло у Алексея. 
	- Того... поесть бы ему... – завертел ус Христя. – У моей 
Надьки мясцо водится... вкусное.
	- Уже угощала? – не удержался от реплики Алексей.
	Художник важно выпятил бороду и скромно прикрыл глаза. 
Приободрилась и Лайла: у неё появились румяные пятна на лице, 
бледность ушла:
	- Ему нужно мясо. Только от него Василис набирает силу.
	- Сделаем... – что-то обдумывая, выговорил Алексей, а 
потом кивнул дружками на выход. 
	После чего поспешили в посёлок. Пока шли, Алексея не 
покидало ощущение, что на него смотрят из чащи. Он даже 
остановился и пробежался глазами по сторонам: никого не 
увидел.
	У первой же избы Алексей сказал:
	- Вы с Виталиком бегите к Наде, а я загляну к Русену. 
Нужно кое-что выяснить.
	Ребята согласно кивнули и прытью кинулись по улице. 
      Резкий ветер бросил в лицо Алексею веточку с пожухлой 
хвоей и заставил на миг остановиться. 
	- Постой-ка! – услышал он знакомый голос и оглянулся.
	У крайней избы, от которой только отошёл, стоял Русен. 
Белые редкие волосы и борода развевалась на ветру, отчего он 
казался былинным старцем, сошедшим с гравюр старинных книг.
	- Пойдём со мной... 
      Не дожидаясь ответа, Русен развернулся и направился в лес 
скорым, молодым шагом. Алексей, не задумываясь, поспешил за 
ним.
      Только углубились, старик резко развернулся – его глаза 
сверкали, что было непривычно видеть. Он стал говорить, резко, 
чеканно, как судья, выносивший приговор:
      - Вчерашней ночью подошёл конец моим длительным 
исследованиям и размышлениям. Я однозначно и точно установил: 
Василис заражён тем же, что погубило нашу цивилизацию. Он 
выжил неспроста, дабы возродить превратившееся в прах! Как 
носитель таинственной, неумолимо проявляющейся заразы, он 
погубит планету как таковую. Только мы, “ушедшие во тьму”, 
можем помешать новой катастрофе, так как возложили на себя 
миссию - спасти человечество и пойти по другому пути развития. 
Выход один, хотя и печальный, - уничтожить Василиса... Но ты 
помешал мне, а должен помочь. Что скажешь, гость из прошлого?
      Затылок налился свинцом, а в голове засуетился позабытый 
уже крот – Алексей был готов к чему-то подобному, но, всё же, 
испытал шок. За эти часы отношение к идолу в корне поменялось. 
Вместо ревности, даже скрытой зависти к его красоте, появилось 
ощущение сопричастности, особого уважения, даже тепла к чему-
то сверхвеликому, ещё непостижимому, но неотвратимому, как 
действие вселенских законов! И это – превратить в ничто? 
Нет...
      - Вы мудрый человек, поэтому не должны спешить с 
выводами. Убить человека, разломать построенное – достаточно 
легко. А если – ошибка? Вы уверены, что правы?
      - Конечно. Я не зря прожил жизнь, не зря работал 
профессором в известном институте и кое-что смыслю в науке, 
хотя и ушёл из неё давно...
      - Вот-вот, давно, - подхватил Алексей. – Может, Василису 
нужно в чём-то помочь? В конце концов, исследовать его, найти 
эту, как Вы упомянули, роковую заразу, микробу, вирус! 
Нейтрализовать её, вылечить...
      Впервые за время знакомства Алексей увидел на лице Русена 
кривую усмешку:
      - У нас нет времени. Даже, наверное, поздно. Дело в том, 
что эта болезнь технического, искусственного свойства. По 
достижении определённого возраста, нейтрализация её становится 
невозможной. А Василис уже на грани тех лет, если уже не 
переступил их. К тому же – у нас нет соответствующих знаний, а 
тем более специалистов в этой области. Мы возле пропасти! – 
Чуть ли не кричал Русен. – А ты помешал мне! Не хочешь помочь, 
толкаешь на самоубийственные ненужные разговоры. Нужно 
действовать и быстрее!
      - Я... не согласен... – хотел продолжить Алексей, как 
увидел резкое движение вперёд руки Русена.
      Подзабытое чувство, когда в тебя входит посторонний 
предмет, пронзило Алексея и разрядом тока проскочило по всему 
телу. В мозгу запечатлелся блеск стали, летящей из руки 
мудреца. В глазах помутилось, и он опустил голову, теряя 
сознание. 
      
      				*  *  *
	Очнулся от тряски, которую ему устроил Христя.
	- У тебя, дорогой наш Алёша Попович, прям хобби – 
натыкаться на чё-нибудь острое, - дёргая парня за плечо, 
художник разглядывал диковинный нож. – Валялось возле тебя. 
Учитывая красненькое пятно и дырку в рубашке аккурат возле 
сердца, можно предположить, что сей предмет пощекотал твой 
кровяной насос. Но... твоя феноменальная неуязвимость и тут 
оказалась кстати.
	- Как ощущения? – послышался голос Виталика, которого 
Алексей разглядел проясняющимися глазами. – Вставать будем? 
Опыт показал, что для тебя колото-резаные раны, как мне лёгкие 
царапины.
	- Вам бы поиздеваться над убиенным невинно, - поддался 
оптимистичному настроению дружков Алексей, приподнялся и легко 
вскочил на ноги.
	- Кто энто с тобой так  невежливо? – закусил нижнюю губу 
Христя, намереваясь дотянуться до бороды. – Люди в этом 
божеском поселении производят впечатление культурных и не 
истеричных?
	Алексей, ощущая, как в голове проясняется, а тело 
наливается приятной свежестью, отряхнул одежду и уже серьёзно 
сказал:
	- Вы-то, как меня отыскали?
	- Василис подсказал после добротного обеда, - пояснил 
Виталик. – Стал приходить в себя. Однако мне кажется, дела его 
плохи. Когда мы уходили, ему опять стало тошно...
	- Он угадал, что на меня покушались?
	- Приблизительно. Сказал, что тебе нехорошо, и ты лежишь 
там-то и там, возле селения в лесу. Так, кто тебя?...
	Виталик вместе с Христей вопросительно уставился на 
Алексея.
	- Никогда бы не подумал - но разошлись мы во взглядах с 
Русеном. Он вычитал про Василиса...
	И Алексей вкратце пересказал горячий диалог с мудрецом. 
Виталик ловил каждое слово и только качал головой, а художник 
хмурился. В конце Христя глубоко вздохнул:
	- Чует моё сердечко – пора и отсюда сматываться, пока 
головы и ходули целы.
	Его дружки с этим не согласились. Они были уверены, что 
пока не определена причина Краха, нужно оставаться.  Сейчас 
главное - переубедить Русена в ложности его посылок и 
примирить с Василисом. 
      В конце короткого спора, договорились:  Алексей 
отправится к Русену, а остальные пойдут помогать Лайле.

	После ветреной дождливой непогоды, установилась тихая, 
ясная благодать. Лес благоухал, наполняя посёлок особыми 
ароматами. В  такой час и человек становится возвышеннее, 
спокойнее. Хочется что-то делать хорошее, доброе, улыбаться 
всему и вся. И на этом фоне, умиротворённой, радостной 
природы, совершенно неестественно  выглядела возбуждённая 
толпа людей на площадке, в центре которой стоял и сурово, но 
убедительно вещал Русен.
	Алексей задержался чуть в стороне и с тревогой вслушался: 
мудрец пытался сделать почти нереальное – убедить свой народ в 
необходимости уничтожить Василиса! А ведь совсем недавно было 
“обращение”, на котором мудрец восхвалял идола, отзывался о 
нём совершенно по-иному! Но и сейчас Русен мастерски находил 
обратные слова, доводы, пытаясь достучаться до многих сердец. 
И, похоже, ему это начало удаваться:
	- Мы всегда должны помнить о великой миссии “ушедших во 
тьму” – возродить сгинувшее человечество в новом облике! 
	Народ сдержанно, одобрительно выкрикивал, где-то плакали, 
а мудрец продолжал вдохновённо:
	- Я верил, что Василис вобрал в себя лучшие достижения  
рухнувшей цивилизации, как технические, так и духовные. Но...  
материалы, попавшие ко мне из институтской библиотеки в мою 
бытность профессором, изучение которых я только закончил, 
неопровержимо свидетельствуют: выбранный человечеством 
магистральный путь развития, особенно в области высоких 
технологий, с некоторой долей вероятности, мог привести к 
катастрофе, поскольку был рассчитан на определённый уровень 
культуры и морали. И это предостережение, эта маленькая 
вероятность – сработала и привела к Краху! А доля была в 
морали! Поскольку она отстала от технического совершенства!...
	Последние слова толпа встретила тревожным гулом. 
	- Как ни прискорбно, но в Василисе осталась эта 
червоточина, которая  и обновлённое, возрождённое человечество 
может привести к аналогичному финалу, только ещё более 
трагичному. Я, и мы все, не можем этого допустить. Как ни 
горько, как ни тягостно, но нужно признать, что единственный 
выход – убрать с дороги жизни нашего идола Василиса! Это наш 
трагический, но единственный выход, как людей несущих особую 
ответственность...
	Он ещё говорил, а Алексей сначала медленно, а потом уже 
бегом устремился в лес. В голове стучало молоточками, а на 
душе было гаденько, как после лжи, которой не хотелось.

	Застал мирно беседующую компанию: ребята сидели возле 
лежавшего Василиса, а Лайла возилась у печки, которая 
примостилась в левом углу “дома”.	Пахло варёным мясом, 
тестом, мятой, травой и дымом. Последний навевал  
успокоенность и те чувства, которые возникают в деревенском 
доме, когда тепло, уютно и сытно.
	- Я знаю, что ты принёс плохие новости, - не вставая и не 
поворачивая голову, сказал с натугой Василис. 
	Он хотел продолжить, но из горла вырвался глухой стон, а 
его тело вновь стало извиваться в конвульсиях. Подбежала Лайла 
и со слезами стала умолять:
	- Помогите же ему чем-нибудь!
	- Нужно опять устроить промывку, - компетентно высказался 
Христя. – Эта зараза так просто не выводится. Мне, бывало, 
неделями приходилось страдать.
	С ним согласились и процедуру повторили. 
      В разгар “лечения” за стенами дома стали нарастать 
странные звуки: сначала шуршащие, вроде мышиной возни, а затем 
всё более резкие. Появился запах, напоминающий спиртной. У 
Алексея молотом застучало в висках – уже знакомый признак 
неладного. Он тревожно осмотрел друзей и стремительно 
направился к выходу. Выглянул - вокруг мелькали тени людей, 
которые раскладывали вокруг дома солому и поливали её 
жидкостью, отдающей запахом спирта. 
	- Остановитесь! Что вы собираетесь делать? - крик 
вырвался и завис в верхушках сосен.
	Но с десяток бородачей не обращали на него никакого 
внимания и сосредоточенно делали своё чёрное дело. Алексей 
собрался кинуться на них с кулаками, как появился Русен. Он 
удивлённо рассмотрел парня, лишь на миг замялся и скорбно 
вскинул глаза:
	- Я понимаю твоё возмущение. И нам всем тяжело. Но пойми 
– мы обязаны это сделать ради будущего... будущего без нового 
Краха!
	Алексей, наконец, отдышался от возмущения и прохрипел:
	- Он... и так умрёт. Ваш яд оказался сильнее...
	- Яд? Не было никакого яда. Я лишь дал ему мясо с 
алкоголем. Хотел, чтобы он уснул...
	- Алкоголь тоже яд... для некоторых. Очевидно, Василис 
устроен так, что эта отрава, от которой люди обычно испытывают 
эйфорию, для него роковая.
	- Ты уверен?
	- Заходите, проверьте...
	Русен на миг задумался, потом повернулся к своим людям, 
которые настороженно слушали эту перепалку, и дал им отмашку. 
Сам же пошёл за Алексеем. К ним уже спешила Лайла:
	- Отец! Спасите его, иначе мы все погибнем без своего 
идола!
	Русен обнял дочь, погладил по голове и подошёл к 
Василису. Тот после очередного очищения водой чувствовал себя 
немного лучше: он вытянулся и закинул голову, выставив вперёд 
подбородок.
	- В результате несанкционированного проникновения 
неизвестной жидкости произошёл сбой... – начал идол мерным, 
спокойным голосом. – Запускается программа стирания. Пока 
карта памяти не вышла из строя, я хочу кое-что сказать. Но не 
всем... тому, высокому, парню... Алексею.
	Русен сжал губы, ребята переглянулись.
	- Быстрее же... уходите... – медленно выговаривая слова, 
заторопил Василис.
	Лайла побледнела, схватила за руку отца: так они и вышли 
вдвоём. Алексей присел на корточки перед головой идола и с 
бьющимся сердцем, рвущимся наружу от неистовых ударов, 
приготовился слушать. В голове всё умолкло...
	То, что потом говорил, будто лепил из глины, Василис, 
Алексей слушал с трудом. Он не мог сосредоточиться из-за 
невероятного волнения. Подсознательно понимал, нужно вникнуть 
в услышанное, оставить как пищу для мозга, для последующего 
осмысления и анализа. Но мысли тревоги, необъяснимой тяжести, 
навалившейся на душу и тело, сбивали, отвлекали...
	То, что Василис закончил свою замысловатую, сложную речь, 
Алексей определил не только по утихшему голосу: он 
почувствовал, ещё ничего не видя, какие-то изменения. Открыл 
глаза – с идолом творилось нечто странное! Он рассыпался, как 
песочная фигура на ветру: постепенно стирались волосы, лоб, 
глаза, подбородок... Вот уже сравнялись с сеном песочные ноги. 
Ещё мгновенье – и желтизна перешла в чёрный порошок, будто 
зола осталась вместо огромного, красивого тела...
      У Алексея резануло в затылке и затошнило от круговерти в 
голове. Он упёрся руками сзади о землю, опустил голову на 
грудь  и так и остался сидеть, пока его не окликнул Христя:
	- Всё окей! Или нужна помощь? Чтой-то тихо у вас... 
там...
	Алексей медленно приходил в себя. Не открывая глаз, он 
только слышал, как они подбежали, как закричала Лайла в 
стонущем плаче:
	- Василис! – и упала на то, что осталось от её мечты...
	Эхо страдальческим отзвуком бросилось вверх, размножилось 
на куски и забарабанило по стенам огромного дома. Его громовой 
раскат долго потом звучал в кошмарных снах Алексея.

Часть 4. Глава 5.
Возврат к оглавлению