Родовая отметина. Часть 3. Глава 4.

	Дом отстроили скоро, до начала августовской жатвы. И хотя 
отделочные работы были не завершены, Денис пожелал отметить 
новоселье. В пылу своих нарастающих чувств к Ульяне, он не 
замечал, как вокруг него что-то менялось...
	Впрочем, новоселье отпраздновали с размахом – пригласили 
и Капитона Гавриловича! Тот для порядку поартачился слегка, но 
согласился. 
	Во дворе было достаточно места для праздничных столов, 
поэтому взрослая часть деревни уместилась вся. Осталось немало 
места и для плясок. Негласной хозяйкой празднества стала 
Ульяна! Ей дали в помощники женщин, в том числе и мать, и она, 
достойно управлялась с непростыми обязанностями – столы с 
трудом вмещали разнообразные яства. Многие с крестьянской 
непосредственностью поглядывали на раскрасневшуюся, заметно 
изменившуюся Ульяну, деловитого Дениса, растерянного Елизарку 
и лукаво шушукались. 
	Наметившийся любовный треугольник усмотрел и Капитон 
Гаврилович. Однако не стал брату высказывать свои соображения. 
Но комплименты в адрес Ульяны отпускал:
	- Какая расторопная у тебя... повариха! – говорил он 
громко, будто не к Денису обращался, а ко всем. – Такая, будь 
у неё барская кровь, и хозяйкой могла бы стать...
	Сидевший недалеко Илейка, будучи уже навеселе, позволил 
себе поговорить с барином:
	- А кто же его знает: у такой красы без барской кровушки 
не обойтись... Род Цветастых тянется из тверского княжества. У 
Агафона до сих пор свитка есть с чудным рисунком. Такое 
холопам не давали...
	- Да и умна она шибко... – поддержал, вытирая глаза, 
староста Влас, сидевший напротив. – Гляньте, лоб у её 
ровненький какой! – ткнул он пальцем в сторону девушки, 
проносившей мимо кувшины с вином.
	Мужики разом загалдели, а старый барин прикрыл глаза, 
поправил усы и потянулся за своей братиной. В душе он не 
одобрял  такое совместное застолье с холопами. Но недовольство 
своё не показывал, упрятав в глубине глаз и своё самолюбие, и 
барскую спесь...
	Запахи еды, кваса, вина смешивались со свежеструганной 
древесиной, скошенной травой и создавали неповторимую смесь. И 
погода в тот день развеселилась: на небе резвились лёгкие 
облака, подгоняемые ветерком; озорно мигало солнце, и игриво 
перекликались вездесущие птички. Лишь вдали, над пожелтевшим 
полем, грозно висела чёрная ястребиная полоска...

	Народ русский умеет прощать, почему и стал великим. 
Бывшие холопы сердечно, с плясками и песнями, провожали 
Капитона Гавриловича. О былых обидах и притеснениях уже никто 
и не вспоминал. Крестьяне до земли кланялись барину, некоторые 
целовали ему руки, а женщины тянули в хоровод. Капитон 
Гаврилович делано улыбался, отнекивался и спешил к своей 
карете (в этот раз сменил дрожки, чтобы шикануть!).
	Проводили барина почти слёзно и с ещё большим пылом 
продолжили веселиться до поздней ночи...
	Дорожка лишь угадывалась при свете звёзд, но Денис её 
ощущал интуитивно, придерживая за локоть Ульяну: они 
прогуливались за околицей, пока ещё несся над деревней хохот, 
перебор балалайки, песни и топот пляшущих ног. 
	Девушка молчала и лишь загадочно улыбалась с грустинкой, 
а Денис метался в порывах противоречивых чувств. С одной 
стороны жалел Елизарку, который напился раньше всех и давно 
отсыпался на сеновале; понимал, что нехорошо отбивать невесту, 
а с другой – не мог подавить в себе неумолимое желание – быть 
рядом с Ульяной. Разницу в их положении уже ощущал, и это 
тягостное чувство приводило в смятение. Вот и сейчас, нужно 
что-то говорить, может, обнять её, а он всё борется с собой...
	Девушка словно услышала отзвуки его душевной сумятицы. 
Она вдруг остановилась, взяла парня за руки и заглянула в 
глаза. При тусклом звёздном свете разглядеть там было сложно 
что-либо, но она вгляделась и грустно сказала:
	- Не кручинься, барин... Знаю, мила я тебе, но... не 
пара. Да-да! – заторопилась она, не давая ему высказаться. – 
Не пара... Скажи – люба я?
	Прямой вопрос застал его врасплох, и он заблестел очами, 
сжал её ладони:
	- Как только увидел... с тех пор...
	- Молчи... – закрыла она тёплой маленькой ладошкой его 
рот. – Буду с тобой, пока не прогонишь сам...
	- Как ты можешь...
	- ...И не пойду за Елизарку. Вот, так. А сейчас, пойдём к 
реке. Там у меня есть моё, любимое, местечко. Оно всегда 
приносит удачу. Под плакучей ивой, лежит поваленное бревно. 
Когда посидишь на нём, подышишь речной прохладой, поглядишь на 
звёзды, пошепчешь молитву особую – все задумки сбываются...
	- Пойдём... – обняв её за плечи, ласково прошептал Денис, 
ощутив, как спала тягота и появилась лёгкость и на душе, и в 
теле.
	Нежно шелестела вода в реке, вдали, за лесом, сверкали 
зарницы, иногда откликались лягушки из тёмной чащи камышей, а 
они, прижавшись, сидели, пока не заполыхало на востоке...

					*  *  *
	Постепенно жизнь и быт Дениса стали налаживаться. В 
целом, его даже устраивало “господское” положение. Хотя первые 
неприятные моменты всё же появились. А всему виной Елизарка. 
После того как Ульяна ушла в услужение и срок свадьбы 
отодвинула на неопределённый срок, жених опечалился и стал 
спиваться. Многие крестьяне, дотоле с благоговением 
относившиеся к Денису, мрачнели при виде его, отворачивали 
лица. 
	А Илейка, став управляющим, заметно изменился: былой 
бунтарский дух в нём спал, и проявилась хозяйская жилка! Уже к 
осени были закончены все пристройки к дому, расчищено и 
подготовлено место для сада. Выстроили конюшни, псарню. 
Управляющий съездил в город, нашёл известного в округе 
коневода-заводчика и договорился о покупке породистых лошадей. 
Где-то достал пару борзых. В соседней губернии нашёл мастера 
каретных дел... Денис только поражался такой поворотливости и 
сметливости своего слуги. Да и Агафон всячески угождал барину, 
исправно неся службу конюха. Он же первый и принёс тревожную 
новость...
	В тот день погода испортилась: небо обезобразилось чёрной 
расщелиной, вдали уже сверкало, рычало, и пылью метался 
озлобившийся ветер. Денис вышел на крыльцо, с настороженностью 
поглядывал на небесные проказы и ждал, когда управится Ульяна 
с обедом. Агафон появился из-за угла неожиданно и, 
склонившись, подошёл к барину:
	- Бог в помощь, Денис Гаврилович...
	- И тебе здравия.
	- Елизарка пить бросил...
	- Молодец, давно бы пора, - механически говорил Денис, 
думая о своём.
	- Боюсь, затевает нешто неладное. У Моти корова 
окочурилась, а у Степана Заманухи свинья доходит...
	- Свинья?... – наконец, вслушался в речь конюха Денис. – 
Ну, обычное дело: скотина, как и люди – хворает. Причём тут 
Елизарка?
	- Моя Катька от него слыхала, что, мол, старая Ефросинья 
предрекает мор на скотину. Катька сходила к бабке, а та ни 
слухом ни духом про такой разговор. Выходит, Елизарка дурной 
слух сеет! – окреп голос Агафона. 
	Денис заулыбался:
	- На то она и деревня, чтобы слухи всякие ходили. А про 
скотину хорошо, что рассказал. Скажу Илейке, пусть в город за 
ветеринаром съездит: нужно помощь оказать, пока свинья у... 
Заманухи не сдохла. Так?
	- Так-то, так... – поёжился от ветра и первых капель 
дождя Агафон, - да тревожно на душе...
	- Всё будет хорошо, – похлопал по плечу конюха барин. – 
Не надо зазря печалиться.
	Скрипнули двери, и появилась Ульяна. Увидев отца, 
украсилась румянцем и проворковала:
	- Обед готов.
	- Надеюсь, ты приглашаешь наш с отцом?
	Девушка пожала плечами и улыбнулась.
	Агафон растерялся, хотел отказаться, но Денис силком 
потащил его в дом.
	После трапезы он с Илейкой занялся конюшней и забыл про 
разговор с Агафоном. Только на  следующий день уже управляющий 
зашёл в горницу внеурочно и с тревогой прогудел:
	- Нужно ехать в губернию и звать лекаря скотиньего – за 
ночь у половины села коровы и бычки передохли! Беда, да и 
только! Такого, старики бают, давненько не припомнят.
	Денис переглянулся с Ульяной – она занималась вышивкой и 
сидела рядом – и вспомнил предупреждение Агафона.
	- Бери лучших коней и гони! – вскочил он с места.
	Илейке повторять было не нужно, и он опрометью выскочил 
вон.
	Приехавший к вечеру (благо туча пронеслась вихрем, лишь 
окропив землю) лекарь-ветеринар кропотливо осмотрел 
окоченевшие туши, заглянул в зубы, уши. Потребовал вскрыть 
внутренности. Старательно копался в желудках, завязав лицо 
тряпкой. Наконец,  развёл руками и констатировал барину и 
поникшим хозяевам скотины:
	- Травы негодной не углядел, отравы тожеть. Оно и понятно 
– уже переработалось... По внешнему облику скотины не видно 
следов ящура и других известных хворей... Посему можно 
сказать, что причин тута несколько: переедание – гляньте 
сколько в желудке и кишках дерьма всякого. 
	Лекарь снял очки и старательно вытер стёкла. Надул губы и 
важно продолжил:
	- Попадались случаи с порченой водой. Животами кто 
страдал? – обернулся он к крестьянам.
	Те пожали плечами, а одна женщина вскрикнула:
	- На медни у меня нудило...
	- Ага! – хихикнул её муж. – До самого вечера на огород 
моталась, аж дорожку новую протоптала.
	Народ шутки не поддержал и промолчал, а лекарь надел очки 
и умно высказался:
	- А скотина чувствительна к некоторым нечистотам в воде!
	Он ещё долго научно изъяснялся, ничего толком не пояснив. 
Однако порекомендовал – сменить место выпаса, поить скот 
процеженной через тряпку водой, добавлять соль и следить за 
чистотой в хлевах. На том и проводили учёного человека. Народ, 
пороптал немного и направился к Викентию. Оставалось ещё одно 
средство – упросить священника провести крестный ход, 
отслужить молебен, чтобы отогнать от скотины дьявольские 
козни.  
	Денис же посовещался с управляющим,  отогнал тревожные 
мысли и поспешил на ставшую привычной вечернюю прогулку с 
Ульяной. Агафон выглянул из сарая,  где складывал сено для 
лошадей, проводил взглядом молодых, хмыкнул и спрятал 
довольную усмешку в усы...

	Прошёл день...
	Викентий после утренней молитвы вошёл во двор своего дома 
и увидел сидящего на лавке Елизарку.
	Ворота у священника не запирались, поэтому к нему часто 
наведывались селяне под разными предлогами. Приход Елизарки 
Викентия не удивил, и не смутил. Парень поднялся навстречу и 
поклонился крестясь. Лицо его было почерневшим - былой 
юношеский румянец спал, а губы стали тонкими, поскольку он их 
постоянно покусывал.
	- К тебе, батюшка, за советом пришёл. Заодно и весть 
принёс, чёрную...
	Викентий нахмурился удивлённо, но переспрашивать и 
уточнять не стал, а парень продолжил:
	- Взял я грех на душу и подглядел за молодым барином... 
Когда вся челядь, и моя Ульяна расходятся, он завешивает окна 
и тушит свечи. Всё бы ничего, но подслушал я, с кем-то 
начинает он говорить. Отзывается голос скрипучий, козлиный...
	В этом месте священник ухмыльнулся и перебил:
	- Эх, Елизарка! Пить бы тебе менее надобно, а не  
подглядывать, что грешно и не разумно, поскольку наталкивает 
на греховные мысли и деяния.
	- Да, нет же, – оглянулся пугливо парень и перекрестился. 
– В доме один барин должон быть, а он беседу ведёт с кем-то... 
На сатану смахивает Оно!
	- Очумел ты, что ли - окстись! – возмутился священник. – 
Дениска – добрая душа, не побоялся с самим Капитоном 
разругаться. 
	- Вот и я задумался... – продолжил гнуть своё Елизарка. – 
Сходил к Ефросинье, поделился своим горем, а она мне сон свой 
рассказала, коей видела перед тем, как Дениску цыганва 
подкинула.
	Вениамин хотел совсем урезонить парня, который из-за 
Ульяны готов был любое наплести на Дениса, но... призадумался 
над последующими словами незадачливого жениха:
	-...Снился ей цыган чёрный, бородатый, страшный! И зубы 
лошадиные скалил в сторону нашей деревни. Мол, одурачу я вас 
всех, подкину ведьмака цыганского в образе барского брата! А 
когда он, вражина, изведёт люд ваш, тогда мы и возвернёмся 
назад. Уж очень места сии цыганам по душе пристали... Вот и 
получается, батюшка, скотина стала мереть, а лекарь хворь не 
углядел. Люди хворают... С чего бы? Не ворожба ли поганая?
	Елизарка выпрямился, взор у него загорелся, и лицо вдруг 
запылало красками. Вениамин от такого напора растерялся даже - 
его и самого смущал неожиданный скотиний мор – но взял себя в 
руки:
	- Мало ли чего старой бабке приснится. А скотина и до 
толе мёрла... Ладно, я выслушал тебя. Подумаю над сказанным. А 
ты иди к себе, небось дел хватает, да не суши голову дурным. 
Помолись лучше – Господь он и образумит, и  успокоит. Аминь.
	Священник перекрестил надувшегося, как гуся, парня и дал 
понять, что разговор окончен. Елизарка разочарованно 
поклонился и боком, будто кого-то боясь, направился к воротам. 
Викентий задумчиво смотрел на его согнувшуюся фигуру и нервно 
теребил крест...
	
	Прошло ещё несколько дней...
	Деревню взбудоражила неожиданная смерть младенца у 
невезучего Степана Заманухи. Мальчику собирались в воскресенье 
год отмечать, был он крепенький, ходил, разговаривать начал и 
вдруг... А на другом краю села у некоего Афанасия заболела 
девочка чуть постарше. Но главное, что вынудило крестьян снова 
идти к Вениамину и требовать крестного хода – на Власа упало с 
крыши полено и чуть голову не проломило! 
	И пошла по избам молва про чёрную ворожбу, про то, что 
цыгане мстят крестьянам, что барин подослан!...
	Денис же жил в своём мире и уже подумывал жениться на 
Ульяне. Он так увлёкся своей влюблённостью, так был очарован 
девушкой, что не осматривался по сторонам, не прислушивался к 
тревожным ноткам в словах Агафона, а лишь тонул в своих 
чувствах.
	В то утро Денис проснулся с особенным чувством – снился 
хороший сон. Он томно вытянулся во весь рост, упёрся ногами в 
спинку кровати и попытался вообразить детали ночного видения. 
И хотя ничего конкретного не привиделось, но всё его существо 
дышало ощущением – то была Ульяна! С мечтательной улыбкой его 
и застала девушка. Она зашла тихо, но он угадал её присутствие 
и с закрытыми глазами. Радостно выскочил из постели - Ульяна 
вскрикнула и замерла в объятиях...
	- У нас гости... – прошептала она, вдыхая запахи горячего 
тела. – Батюшка Вениамин... 
	- Так рано? 
	- Хочет срочно видеть...
	Несколько разочарованный, что прервалась чудная минута, 
Денис проворно оделся и заспешил в горницу. Священник с 
настороженным лицом сидел за столом. Денис подошёл, поцеловал 
ему руку, поприветствовал и с вопросительным видом уселся 
напротив. Вениамин внимательно рассматривал парня... Без 
предисловий задал странный вопрос:
	- Не вспомнил что, как жил у цыган?
	Денис только отрицательно мотнул, настолько обескуражило 
такое начало.
	- Плохо...
	Вениамин оглядел комнату, будто видел её впервые:
	- И образов не вижу...
	- Не успел ещё, - опомнился Денис. – Ильйке говорил, надо 
бы икон в епархии раздобыть да замешкался – дел невпроворот.
	- Вели принести свечку, - опустив глаза, попросил 
священник.
	Будто услышав его, вошла встревоженная Ульяна – в руках 
она держала свечу. Вениамин зажёг её, закрепил на столе:
	- Читай за мной молитву...
	Денис непонимающе оглянулся на Ульяну, пожал плечами и 
повернулся к священнику, который уже крестился и мерно 
произносил торжественные слова:
	- Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго 
водворится...
	Пламя свечи сначала светилось спокойно, чуть колыхалось в 
такт словам, но вдруг, к середине молитвы, заколебалось, 
затрепыхалось и погасло... Струйка дыма, изгибаясь, потянулась 
вверх. Вениамин вздрогнул, торопливо перекрестился и поднялся. 
Глянул грозно на Дениса, резко развернулся и стремительно 
вышел из горницы. 
      Молодые удивлённо переглянулись...
Часть 3. Глава 5.
Возврат к оглавлению
ПлохоСлабоватоСреднеХорошоОтлично! (Пока оценок нет)
Загрузка...

Добавить комментарий (чтобы Вам ответили, укажите свой email)

Ваш адрес email не будет опубликован.

 символов осталось