Дом отстроили скоро, до начала августовской жатвы. И хотя
отделочные работы были не завершены, Денис пожелал отметить
новоселье. В пылу своих нарастающих чувств к Ульяне, он не
замечал, как вокруг него что-то менялось...
Впрочем, новоселье отпраздновали с размахом – пригласили
и Капитона Гавриловича! Тот для порядку поартачился слегка, но
согласился.
Во дворе было достаточно места для праздничных столов,
поэтому взрослая часть деревни уместилась вся. Осталось немало
места и для плясок. Негласной хозяйкой празднества стала
Ульяна! Ей дали в помощники женщин, в том числе и мать, и она,
достойно управлялась с непростыми обязанностями – столы с
трудом вмещали разнообразные яства. Многие с крестьянской
непосредственностью поглядывали на раскрасневшуюся, заметно
изменившуюся Ульяну, деловитого Дениса, растерянного Елизарку
и лукаво шушукались.
Наметившийся любовный треугольник усмотрел и Капитон
Гаврилович. Однако не стал брату высказывать свои соображения.
Но комплименты в адрес Ульяны отпускал:
- Какая расторопная у тебя... повариха! – говорил он
громко, будто не к Денису обращался, а ко всем. – Такая, будь
у неё барская кровь, и хозяйкой могла бы стать...
Сидевший недалеко Илейка, будучи уже навеселе, позволил
себе поговорить с барином:
- А кто же его знает: у такой красы без барской кровушки
не обойтись... Род Цветастых тянется из тверского княжества. У
Агафона до сих пор свитка есть с чудным рисунком. Такое
холопам не давали...
- Да и умна она шибко... – поддержал, вытирая глаза,
староста Влас, сидевший напротив. – Гляньте, лоб у её
ровненький какой! – ткнул он пальцем в сторону девушки,
проносившей мимо кувшины с вином.
Мужики разом загалдели, а старый барин прикрыл глаза,
поправил усы и потянулся за своей братиной. В душе он не
одобрял такое совместное застолье с холопами. Но недовольство
своё не показывал, упрятав в глубине глаз и своё самолюбие, и
барскую спесь...
Запахи еды, кваса, вина смешивались со свежеструганной
древесиной, скошенной травой и создавали неповторимую смесь. И
погода в тот день развеселилась: на небе резвились лёгкие
облака, подгоняемые ветерком; озорно мигало солнце, и игриво
перекликались вездесущие птички. Лишь вдали, над пожелтевшим
полем, грозно висела чёрная ястребиная полоска...
Народ русский умеет прощать, почему и стал великим.
Бывшие холопы сердечно, с плясками и песнями, провожали
Капитона Гавриловича. О былых обидах и притеснениях уже никто
и не вспоминал. Крестьяне до земли кланялись барину, некоторые
целовали ему руки, а женщины тянули в хоровод. Капитон
Гаврилович делано улыбался, отнекивался и спешил к своей
карете (в этот раз сменил дрожки, чтобы шикануть!).
Проводили барина почти слёзно и с ещё большим пылом
продолжили веселиться до поздней ночи...
Дорожка лишь угадывалась при свете звёзд, но Денис её
ощущал интуитивно, придерживая за локоть Ульяну: они
прогуливались за околицей, пока ещё несся над деревней хохот,
перебор балалайки, песни и топот пляшущих ног.
Девушка молчала и лишь загадочно улыбалась с грустинкой,
а Денис метался в порывах противоречивых чувств. С одной
стороны жалел Елизарку, который напился раньше всех и давно
отсыпался на сеновале; понимал, что нехорошо отбивать невесту,
а с другой – не мог подавить в себе неумолимое желание – быть
рядом с Ульяной. Разницу в их положении уже ощущал, и это
тягостное чувство приводило в смятение. Вот и сейчас, нужно
что-то говорить, может, обнять её, а он всё борется с собой...
Девушка словно услышала отзвуки его душевной сумятицы.
Она вдруг остановилась, взяла парня за руки и заглянула в
глаза. При тусклом звёздном свете разглядеть там было сложно
что-либо, но она вгляделась и грустно сказала:
- Не кручинься, барин... Знаю, мила я тебе, но... не
пара. Да-да! – заторопилась она, не давая ему высказаться. –
Не пара... Скажи – люба я?
Прямой вопрос застал его врасплох, и он заблестел очами,
сжал её ладони:
- Как только увидел... с тех пор...
- Молчи... – закрыла она тёплой маленькой ладошкой его
рот. – Буду с тобой, пока не прогонишь сам...
- Как ты можешь...
- ...И не пойду за Елизарку. Вот, так. А сейчас, пойдём к
реке. Там у меня есть моё, любимое, местечко. Оно всегда
приносит удачу. Под плакучей ивой, лежит поваленное бревно.
Когда посидишь на нём, подышишь речной прохладой, поглядишь на
звёзды, пошепчешь молитву особую – все задумки сбываются...
- Пойдём... – обняв её за плечи, ласково прошептал Денис,
ощутив, как спала тягота и появилась лёгкость и на душе, и в
теле.
Нежно шелестела вода в реке, вдали, за лесом, сверкали
зарницы, иногда откликались лягушки из тёмной чащи камышей, а
они, прижавшись, сидели, пока не заполыхало на востоке...
* * *
Постепенно жизнь и быт Дениса стали налаживаться. В
целом, его даже устраивало “господское” положение. Хотя первые
неприятные моменты всё же появились. А всему виной Елизарка.
После того как Ульяна ушла в услужение и срок свадьбы
отодвинула на неопределённый срок, жених опечалился и стал
спиваться. Многие крестьяне, дотоле с благоговением
относившиеся к Денису, мрачнели при виде его, отворачивали
лица.
А Илейка, став управляющим, заметно изменился: былой
бунтарский дух в нём спал, и проявилась хозяйская жилка! Уже к
осени были закончены все пристройки к дому, расчищено и
подготовлено место для сада. Выстроили конюшни, псарню.
Управляющий съездил в город, нашёл известного в округе
коневода-заводчика и договорился о покупке породистых лошадей.
Где-то достал пару борзых. В соседней губернии нашёл мастера
каретных дел... Денис только поражался такой поворотливости и
сметливости своего слуги. Да и Агафон всячески угождал барину,
исправно неся службу конюха. Он же первый и принёс тревожную
новость...
В тот день погода испортилась: небо обезобразилось чёрной
расщелиной, вдали уже сверкало, рычало, и пылью метался
озлобившийся ветер. Денис вышел на крыльцо, с настороженностью
поглядывал на небесные проказы и ждал, когда управится Ульяна
с обедом. Агафон появился из-за угла неожиданно и,
склонившись, подошёл к барину:
- Бог в помощь, Денис Гаврилович...
- И тебе здравия.
- Елизарка пить бросил...
- Молодец, давно бы пора, - механически говорил Денис,
думая о своём.
- Боюсь, затевает нешто неладное. У Моти корова
окочурилась, а у Степана Заманухи свинья доходит...
- Свинья?... – наконец, вслушался в речь конюха Денис. –
Ну, обычное дело: скотина, как и люди – хворает. Причём тут
Елизарка?
- Моя Катька от него слыхала, что, мол, старая Ефросинья
предрекает мор на скотину. Катька сходила к бабке, а та ни
слухом ни духом про такой разговор. Выходит, Елизарка дурной
слух сеет! – окреп голос Агафона.
Денис заулыбался:
- На то она и деревня, чтобы слухи всякие ходили. А про
скотину хорошо, что рассказал. Скажу Илейке, пусть в город за
ветеринаром съездит: нужно помощь оказать, пока свинья у...
Заманухи не сдохла. Так?
- Так-то, так... – поёжился от ветра и первых капель
дождя Агафон, - да тревожно на душе...
- Всё будет хорошо, – похлопал по плечу конюха барин. –
Не надо зазря печалиться.
Скрипнули двери, и появилась Ульяна. Увидев отца,
украсилась румянцем и проворковала:
- Обед готов.
- Надеюсь, ты приглашаешь наш с отцом?
Девушка пожала плечами и улыбнулась.
Агафон растерялся, хотел отказаться, но Денис силком
потащил его в дом.
После трапезы он с Илейкой занялся конюшней и забыл про
разговор с Агафоном. Только на следующий день уже управляющий
зашёл в горницу внеурочно и с тревогой прогудел:
- Нужно ехать в губернию и звать лекаря скотиньего – за
ночь у половины села коровы и бычки передохли! Беда, да и
только! Такого, старики бают, давненько не припомнят.
Денис переглянулся с Ульяной – она занималась вышивкой и
сидела рядом – и вспомнил предупреждение Агафона.
- Бери лучших коней и гони! – вскочил он с места.
Илейке повторять было не нужно, и он опрометью выскочил
вон.
Приехавший к вечеру (благо туча пронеслась вихрем, лишь
окропив землю) лекарь-ветеринар кропотливо осмотрел
окоченевшие туши, заглянул в зубы, уши. Потребовал вскрыть
внутренности. Старательно копался в желудках, завязав лицо
тряпкой. Наконец, развёл руками и констатировал барину и
поникшим хозяевам скотины:
- Травы негодной не углядел, отравы тожеть. Оно и понятно
– уже переработалось... По внешнему облику скотины не видно
следов ящура и других известных хворей... Посему можно
сказать, что причин тута несколько: переедание – гляньте
сколько в желудке и кишках дерьма всякого.
Лекарь снял очки и старательно вытер стёкла. Надул губы и
важно продолжил:
- Попадались случаи с порченой водой. Животами кто
страдал? – обернулся он к крестьянам.
Те пожали плечами, а одна женщина вскрикнула:
- На медни у меня нудило...
- Ага! – хихикнул её муж. – До самого вечера на огород
моталась, аж дорожку новую протоптала.
Народ шутки не поддержал и промолчал, а лекарь надел очки
и умно высказался:
- А скотина чувствительна к некоторым нечистотам в воде!
Он ещё долго научно изъяснялся, ничего толком не пояснив.
Однако порекомендовал – сменить место выпаса, поить скот
процеженной через тряпку водой, добавлять соль и следить за
чистотой в хлевах. На том и проводили учёного человека. Народ,
пороптал немного и направился к Викентию. Оставалось ещё одно
средство – упросить священника провести крестный ход,
отслужить молебен, чтобы отогнать от скотины дьявольские
козни.
Денис же посовещался с управляющим, отогнал тревожные
мысли и поспешил на ставшую привычной вечернюю прогулку с
Ульяной. Агафон выглянул из сарая, где складывал сено для
лошадей, проводил взглядом молодых, хмыкнул и спрятал
довольную усмешку в усы...
Прошёл день...
Викентий после утренней молитвы вошёл во двор своего дома
и увидел сидящего на лавке Елизарку.
Ворота у священника не запирались, поэтому к нему часто
наведывались селяне под разными предлогами. Приход Елизарки
Викентия не удивил, и не смутил. Парень поднялся навстречу и
поклонился крестясь. Лицо его было почерневшим - былой
юношеский румянец спал, а губы стали тонкими, поскольку он их
постоянно покусывал.
- К тебе, батюшка, за советом пришёл. Заодно и весть
принёс, чёрную...
Викентий нахмурился удивлённо, но переспрашивать и
уточнять не стал, а парень продолжил:
- Взял я грех на душу и подглядел за молодым барином...
Когда вся челядь, и моя Ульяна расходятся, он завешивает окна
и тушит свечи. Всё бы ничего, но подслушал я, с кем-то
начинает он говорить. Отзывается голос скрипучий, козлиный...
В этом месте священник ухмыльнулся и перебил:
- Эх, Елизарка! Пить бы тебе менее надобно, а не
подглядывать, что грешно и не разумно, поскольку наталкивает
на греховные мысли и деяния.
- Да, нет же, – оглянулся пугливо парень и перекрестился.
– В доме один барин должон быть, а он беседу ведёт с кем-то...
На сатану смахивает Оно!
- Очумел ты, что ли - окстись! – возмутился священник. –
Дениска – добрая душа, не побоялся с самим Капитоном
разругаться.
- Вот и я задумался... – продолжил гнуть своё Елизарка. –
Сходил к Ефросинье, поделился своим горем, а она мне сон свой
рассказала, коей видела перед тем, как Дениску цыганва
подкинула.
Вениамин хотел совсем урезонить парня, который из-за
Ульяны готов был любое наплести на Дениса, но... призадумался
над последующими словами незадачливого жениха:
-...Снился ей цыган чёрный, бородатый, страшный! И зубы
лошадиные скалил в сторону нашей деревни. Мол, одурачу я вас
всех, подкину ведьмака цыганского в образе барского брата! А
когда он, вражина, изведёт люд ваш, тогда мы и возвернёмся
назад. Уж очень места сии цыганам по душе пристали... Вот и
получается, батюшка, скотина стала мереть, а лекарь хворь не
углядел. Люди хворают... С чего бы? Не ворожба ли поганая?
Елизарка выпрямился, взор у него загорелся, и лицо вдруг
запылало красками. Вениамин от такого напора растерялся даже -
его и самого смущал неожиданный скотиний мор – но взял себя в
руки:
- Мало ли чего старой бабке приснится. А скотина и до
толе мёрла... Ладно, я выслушал тебя. Подумаю над сказанным. А
ты иди к себе, небось дел хватает, да не суши голову дурным.
Помолись лучше – Господь он и образумит, и успокоит. Аминь.
Священник перекрестил надувшегося, как гуся, парня и дал
понять, что разговор окончен. Елизарка разочарованно
поклонился и боком, будто кого-то боясь, направился к воротам.
Викентий задумчиво смотрел на его согнувшуюся фигуру и нервно
теребил крест...
Прошло ещё несколько дней...
Деревню взбудоражила неожиданная смерть младенца у
невезучего Степана Заманухи. Мальчику собирались в воскресенье
год отмечать, был он крепенький, ходил, разговаривать начал и
вдруг... А на другом краю села у некоего Афанасия заболела
девочка чуть постарше. Но главное, что вынудило крестьян снова
идти к Вениамину и требовать крестного хода – на Власа упало с
крыши полено и чуть голову не проломило!
И пошла по избам молва про чёрную ворожбу, про то, что
цыгане мстят крестьянам, что барин подослан!...
Денис же жил в своём мире и уже подумывал жениться на
Ульяне. Он так увлёкся своей влюблённостью, так был очарован
девушкой, что не осматривался по сторонам, не прислушивался к
тревожным ноткам в словах Агафона, а лишь тонул в своих
чувствах.
В то утро Денис проснулся с особенным чувством – снился
хороший сон. Он томно вытянулся во весь рост, упёрся ногами в
спинку кровати и попытался вообразить детали ночного видения.
И хотя ничего конкретного не привиделось, но всё его существо
дышало ощущением – то была Ульяна! С мечтательной улыбкой его
и застала девушка. Она зашла тихо, но он угадал её присутствие
и с закрытыми глазами. Радостно выскочил из постели - Ульяна
вскрикнула и замерла в объятиях...
- У нас гости... – прошептала она, вдыхая запахи горячего
тела. – Батюшка Вениамин...
- Так рано?
- Хочет срочно видеть...
Несколько разочарованный, что прервалась чудная минута,
Денис проворно оделся и заспешил в горницу. Священник с
настороженным лицом сидел за столом. Денис подошёл, поцеловал
ему руку, поприветствовал и с вопросительным видом уселся
напротив. Вениамин внимательно рассматривал парня... Без
предисловий задал странный вопрос:
- Не вспомнил что, как жил у цыган?
Денис только отрицательно мотнул, настолько обескуражило
такое начало.
- Плохо...
Вениамин оглядел комнату, будто видел её впервые:
- И образов не вижу...
- Не успел ещё, - опомнился Денис. – Ильйке говорил, надо
бы икон в епархии раздобыть да замешкался – дел невпроворот.
- Вели принести свечку, - опустив глаза, попросил
священник.
Будто услышав его, вошла встревоженная Ульяна – в руках
она держала свечу. Вениамин зажёг её, закрепил на столе:
- Читай за мной молитву...
Денис непонимающе оглянулся на Ульяну, пожал плечами и
повернулся к священнику, который уже крестился и мерно
произносил торжественные слова:
- Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго
водворится...
Пламя свечи сначала светилось спокойно, чуть колыхалось в
такт словам, но вдруг, к середине молитвы, заколебалось,
затрепыхалось и погасло... Струйка дыма, изгибаясь, потянулась
вверх. Вениамин вздрогнул, торопливо перекрестился и поднялся.
Глянул грозно на Дениса, резко развернулся и стремительно
вышел из горницы.
Молодые удивлённо переглянулись...
Часть 3. Глава 5.
Возврат к оглавлению
Количество посещений: 20