Они попали в фантастический мир. К такому выводу пришли 
единогласно. Этот мир не мог не захватить своей необычностью, 
интригующей таинственностью. Наиболее восторгался Виталик. Он 
уже забыл про каменный век и с энтузиазмом пытался разобраться 
со множеством вопросов, которые возникали на каждом шагу. Его 
желание и неуёмная энергия захватили всех, кроме Лайлы. Она, 
на удивление, наиболее спокойно воспринимала окружающее. 
Казалось, её ничего особенно не поражало. 
      Алексей внёс в этот порыв Спирита организационную 
струнку: он предложил выделить главное  и методично выуживать 
ответы. С ним согласились. Однако быстро выяснилось, что 
совместной исследовательской работы не получается: каждый 
сбивался на своё. Так, Христю заинтриговала комната отдыха с 
необычным интерьером. Вообще, художник собирался найти выход 
“на природу” из этого “коммунистического рая”, как он 
охарактеризовал фантастическое подземелье. Ему явно не хватало 
простора естественной красоты и как минимум карандаша с 
листком бумаги. Виталика же больше интересовали возможности 
робота Росвезара и вообще – техники двадцать пятого века. 
Алексей пытался разобраться в гибели людей, узнать – кто такие 
“отрешённые”. Интуитивно он понимал, что здесь должны быть 
ответы и на главный вопрос - о причине Краха. И ещё его 
захватывала Лайла...
	Когда убегали от импульсистов, Алексей подсознательно 
отметил, что ему приятно  присутствие “дикарки”. Она вселяла 
уверенность, что побег закончится благополучно, наполняла тело 
силой, обволакивала сладкой истомой. Ловил себя на мысли, что 
уже не вспоминает жизнь там, в родном веке. Не видит во сне 
Лесю... Возможно, это было связано с темпом событий, которые 
не давали остановиться, задуматься и что-то прошлое вспомнить.
	Теперь  они часто уединялись вдвоём в блоке номер 33, 
который напоминал зелёный уголок лесной чащи. Дело в том, что 
в подземном поселении существовал целый набор комнат-блоков 
для отдыха на все вкусы, начиная от имитатора моря и 
заканчивая горной вершиной с солидной шапкой снега! Конечно, 
реально всё это не существовало, но устроено было так, что 
воспроизводило характерные особенности выбранного способа 
отдыха. В реке человек ощущал течение, её ширину, даже запахи 
и касания водорослей. Если гора – то все прелести высоты: 
умопомрачительный вид сверху с изумрудной зеленью хвойных 
лесов, разрежённый воздух, холодный снег. Все параметры 
выбирались по желанию отдыхающего. На первых порах, Алексей 
просто не мог поверить, что такое возможно. И, только когда 
опробовали несколько отдыхов-аттракционов, с нескрываемым 
волнением долго восхищались. Христя даже пытался рисовать на 
снегу, который выглядел вполне натурально. Единственное что 
смущало – он не таял...
	В “лесной чаще” они с Лайлой усаживались на траву и вели 
беседы. Алексей расспрашивал девушку о жизни в племени ми-
файлов, об её отце. Самостоятельно она ничего не рассказывала, 
поскольку воспоминания давались ей с трудом. Парень подыскивал 
вопросы и внимательно слушал. Пытался разобраться - что 
притягивало в этой “дикарке”? Непосредственность? Чистота 
чувств? Необременённость знаниями и премудростями привычной 
морали, норм поведения...
	Он давно заметил, что когда брал её за руку, девушка 
сжималась и даже подрагивала. Только через время научилась 
спокойно воспринимать этот, в общем-то, естественный жест. 
“Одичала от одиночества в пещере. И обращались с ней, как со 
скотиной”, - грустно размышлял Алексей. 
	Однажды они сели настолько близко друг к другу, что 
парень ощутил близость и манящие запахи её тела, волос. Не 
удержался и обнял за плечи. Она вздрогнула и с удивлением 
повернула голову. В её глазах была сумятица чувств. Их цвет 
менялся, как в детском калейдоскопе. Таких глаз Алексей ни у 
кого не видел, да и у Лайлы наблюдал впервые. Невольно 
потянулся к ней губами... Девушка напряглась и стала часто 
дышать и подрагивать. Перевела дыхание и спросила:
	- В нашем племени я никогда не видела, чтобы мужчины 
прикасались губами к женщинам. Неужели в вашем племени так 
принято? Для меня – это был знак угрозы. Потом могут мучить. 
Но почему приятно, когда прикасаешься ты?...
	И Алексей начинал долгий рассказ о своей прежней жизни. 
Лайла не сводила с него глаз - там светилось полное 
недоумение...
	А вокруг шелестела листва, доносились звуки, напоминающие 
посвистывание птиц и наплывали волнами ароматы терпкой травы: 
лучшего запаха заказать не удалось...
	
		 			*  *  *
	Тем временем процесс “вживания” в новые условия набирал  
обороты. Христя нашёл где-то мел и кусок металлического 
чёрного листа. Облюбовал “блок отдыха” с видом на странный 
город и с упоением принялся рисовать. Город был странен всем: 
в привычном понимании улиц не существовало, как и домов, 
транспорта, впрочем, и людей не наблюдалось. Приглядевшись, 
становилось понятно, что перед вами одно, неимоверных 
размеров, строение, в котором преобладало стекло. Но издалека, 
если обладать достаточным воображением, можно в причудливых 
архитектурных изгибах и формах разглядеть и улицы, и отдельные 
дома, даже зелень деревьев. Простора для художественной 
фантазии имелось предостаточно, чем и воспользовался 
неординарный Христя. 
       Виталик посетил друга во время творческого процесса и не 
преминул  высказаться:
	- Думаю, нужно вытащить из Росвезара сведения о 
фотографирующих устройствах. Тогда достижения наших потомков 
можно будет запечатлеть и взять с собой. То-то будет бум, 
когда вернёмся!
	Христя выпятил бороду, усиленно стиснул зубами кончик уса 
и осадил учёного-самоучку:
	- От дубинок и копий мы ушли. И слава богу! И хотя там 
остался вход в твой тоннель времени, не горю желанием туды 
возвращаться и подставлять свою буйную головушку. Да и вообще 
- как ты думаешь отсель сбегать, голова твоя задуренная, а? На 
плаху кличешь? Впрочем, и здесь нас ещё ждут сюрпризы. Чует 
моя истрёпанная душонка. Ты со скелетами разобрался? Много 
выпытал из этой человекообразной куклы? Входы и выходы 
надыбал?...
	Виталик усмехался. Он был поглощён миром техники, 
созданной людьми, среди которых возможно были и его потомки. 
Чувство опасности в нём отсутствовало. Наличие скелетов 
объяснял естественной смертью людей здесь работавших. Почему 
больше никого нет, кроме робота? Наверное, причина в том же 
Крахе. Но угроза уже миновала, и человечество ждёт 
возрождение. Вот только какова их, нежданных “пришельцев”, 
роль, как людей заглянувших в будущее? Над этим Виталик не 
ломал голову. Он наслаждался успехами землян двадцать пятого 
века.

	Незаметно пролетели дни...
      Гости освоились и чувствовали себя даже комфортно. 
Наметился определённый дневной распорядок, как в санатории или 
в армейской части: подъём и завтрак в строго определённое 
время. Затем каждый занимался своим. Встречались за обедом, 
накоротке обменивались репликами, мнениями, новостями. После 
чего вновь можно было постигать “новинки” или наслаждаться 
освоенным. Ужин и сон заканчивались одинаково. К еде привыкли 
быстро, как и к тому, что меню составлялось без их участия. 
Казалось, что они на удивительной экскурсии достижений 
человеческой мысли, того будущего, что должно прийти 
неумолимо. 
	Ритм задавал Росвезар. Он чётко отслеживал “график”, 
контролировал занятие каждого. Робот успевал везде: он всё 
видел, слышал и реагировал по-своему. При этом от него 
невозможно было получить лишние сведения, как ни пытались. 
      - Информация закрыта до ноль первого... – был его 
стандартный ответ.
      Вся техника, которой был напичкан “комрай”, как метко 
окрестил Христя фантастическое подземелье, слушалась только 
робота. Поэтому даже посидеть за каким-либо экраном, увидеть в 
нём хоть что-нибудь не получалось. 
      Лайла к роботу относилась нейтрально, не проявляя 
никакого интереса. Для девушки из каменного века такое 
отношение выглядело странным, на что Алексей сразу обратил 
внимание. У них состоялся разговор, который оставил в душе 
парня ощущение недосказанности, скрытности.
	- Как тебе здесь? – тепло спросил Алексей, когда они 
привычно посетили свой “блок отдыха”.
	- Лучше, чем в пещере и никто не мучает.
	- А... Росвезар?
	- Бывают и похуже люди.
	- Похуже? По-моему, он ведёт себя вполне прилично для 
робота. Кстати, ты знаешь, чем отличается робот от человека?
	- Да. Мне рассказывал отец, - глаза девушки заблестели 
откровенной грустью.
	- Ах, да... Очевидно, он много знал. Кем он был до Краха?
	Лайла замялась. Глаза её потускнели.
	- Он возглавлял...
	- Что ты замолчала?
	Девушка оглянулась в тревоге и замотала головой. Затем 
приложила палец к губам. Алексей понял: она не хотела, чтобы 
её ответ услышал робот. И он ощутил тревогу: их безмятежные  
дни не так безобидны, как казалось... Ощущение постоянного 
присутствия постороннего начинало угнетать, возводило 
невидимый барьер между ним и Лайлой.
	Алексей придвинулся к девушке и обнял её. Она сделала 
ответное движение, прижалась  и положила голову на его плечо. 
От нахлынувшего тепла и подзабытой сладкой истомы он закрыл 
глаза... Стало казаться, что земля уходит и начинается полёт! 
      Однако волнующее чувство длилось не долго. В затылке тупо 
пробило, как током, и всё стало меняться. Алексей почувствовал 
непонятное нарастающее раздражение и порывисто отстранился.  
Не понимая, что с ним происходит, стремительно вскочил на ноги 
и пошёл не оборачиваясь. Девушка, опустив голову, медленно 
поднялась с земли и с обречённым видом последовала за ним. 
Навстречу им нёсся звонок: подошла пора обедать...

	В этот раз все дружно отказались от послеобеденного 
“тихого часа”. Неумолимый Росвезар  оказался сговорчивым и 
предложил друзьям посетить блок, как он пояснил, для 
“раздумий”. С ним согласились, так как за последние дни 
общение снизилось до минимума. Была потребность обменяться 
новостями и впечатлениями.
	“Блок раздумий” удивительно соответствовал своему 
названию: терраса с причудливыми перилами на фоне синего, 
переливающегося лёгкой рябью моря. Пальмы, кипарисы и ещё 
какие-то южные деревья с неестественно изумрудной зеленью 
выстроились вдоль берега изогнутой линией. Казалось, дизайнер, 
который создавал этот искусственный пейзаж, собрал в одном 
месте все породы южных деревьев. Разноцветные шезлонги стояли 
вокруг огромного круглого стола. Посреди него высилось нечто 
угловатое, напоминающее вазу в стиле кубизма. Поддувал 
соленый, свежий ветерок. Слышался шум прибоя и крики чаек. Но 
в запахах преобладал опять терпкий привкус, хотя и приятный.
	Когда расселись, Алексей, покачиваясь в кресле, сказал, 
глядя на морской простор:
	- Вам не кажется, что этот комрай настолько хорошо 
устроен для нормального человеческого существования, что 
смерть тут выглядит неестественно? А людей-то не осталось... 
Значит, есть тому причина.
	Виталик засуетился:
	- Подозрения конечно возникают. Я над этим вопросом 
размышлял. Считаю, что здесь отсиживались люди после Краха. 
Поскольку размножение оказалось и для них проблемой, то 
постепенно все вымерли, кроме Росвезара. Скелеты – это 
последние из могикан.
	Христя выпятил бороду и с напряжением в голосе, но в 
привычной для себя манере возразил:
	- Башковитый ты мужик, но не просекаешь простой вещи. В 
нашем, треклятом, двадцать первом веке, а фактически ещё в 
двадцатом, детей уже наловчились плодоносить из пробирок. Так 
неужели тут, с такой навороченной техникой, не сумели 
размножаться пробирочно или роботно? Чтой-то здеся не так...
	Алексей поддался горячности друзей:
	- Нужно отметить, что мы ничего не знаем об этом Крахе и 
о том, какова была цивилизация, какой уровень её развития. 
Здесь, в комрае, возможны только отголоски. А кто такие 
“отрешённые”? Ты что-нибудь выяснил? – устремил он 
лихорадочный взгляд на Виталика.
	Тот замялся на секунду, потом выпятил губы дудочкой и 
помпезно сказал:
	- Лично мне нравится комрай. Вполне вероятно, что  
пребывание здесь окажется небесполезным во всех смыслах. 
Ломать себе мозги лишними вопросами... Стоит ли? – он обвёл 
всех укоризненным взглядом.
	Пока шёл разговор, Лайла смотрела на море и казалась 
безучастной. Только смена красок в её глазах выдавала 
внутреннее волнение. Алексей иногда пробегался по ней взглядом 
и  при этом вздрагивал. Вдруг девушка обернулась к Виталику и, 
сдерживая волнение, спросила:
	- Покажи, что у тебя в левом кармане?
	Спирит округлил глаза:
	- Не понял... Причём тут содержимое моего левого кармана? 
	- Боишься? – хищно сузились у девушки глаза.
	Алексей и Христя даже приподнялись в креслах: поворот в 
беседе был очень резким. Виталик занервничал. Потом слегка 
порозовел и лихорадочно вытащил из кармана самую настоящую 
монету из жёлтого металла, по размерам напоминающую юбилейную 
советского образца.
	- Ну, и что! – продемонстрировал он её перед удивлёнными 
взорами дружков. – Железная монета двадцать пятого века... Я 
собирался вас удивить антикварной находкой, но подзабыл чуть-
чуть...
	- Дай-ка сюда... – протянул руку Алексей.
	Получив монету, он внимательно рассмотрел её, попробовал 
на зуб и передал Христе. Тот проделал то же самое и пропыхтел 
в бороду:
	- Хай меня на сутки замуруют в блоке номер тринадцать 
(это был туалет), если это не золото. Энтого коварного металла 
я перевидал достаточно у моего друга-ювелира Арончика 
Губермана и ошибиться не могу. И где ж ты надыбал сей клад 
золотомонетный, поделись с товарищами. Может возвернёмся и 
станем богачами? Или заныкать хочешь?... Колись, глина.
	Спирит пожал плечами, повертел головой, уставился на 
Лайлу и нехотя пробубнил:
	- Убейте, не помню. В этом подземелье столько комнат, 
блоков, что теряешься... Да и посчитал я, что монета из какой-
нибудь латуни... завалялась. А ты,- неожиданно набросился он 
на девушку, - как анахронизм каменного века, откуда знаешь про 
деньги и золото?
	Та смотрела не мигая:
	- Отец рассказывал... и показывал такие игрушки. Говорил, 
что до Краха, они давали людям силу и власть.
	- Неужто презренный метал и тута в ходу был? – заблестели 
глаза у Христи. – Интересный момент. Я-то думал, что денюжки 
должны уйти и смениться на электрончики компьютерные, а, 
Спирит?
	- Конечно. Это случайное отклонение, имеющее, скорее, 
музейную ценность, чем практическую.
	- Это тут, - поднял глаза Алексей, - а у нас, в нашем 
столетии?...
	Разговор явно отошёл от заявленной темы и принимал 
неприятную окраску. Однако со стороны казалось, что друзья 
этого не замечают - они продолжали дискутировать. Спор перебил 
робот. Он появился незаметно и привычным  бесстрастным тоном 
объявил, что пора переходить от “раздумий” к активному отдыху.

	Лесная тропинка была окружена тёмно-зелёной шпалерой 
деревьев, в основном елей. Веяло прохладой. Эти изменения в 
окружающей обстановке Алексей не замечал: он вёл, скорее, 
тащил Лайлу за собой и чувствовал дразнящее, до болезненной 
щекотки, желание. Девушка растеряно поглядывала на него, 
старалась приноровиться под широкий шаг, иногда спотыкалась. 
Она была одета в чёрный форменный костюм, в который её 
переодели почти сразу, как попали в комрай. Костюм был 
великоват, но это и придавало ей особую прелесть и 
сексуальность.
	Остановились в густой траве. Алексей обернулся, взял 
Лайлу за плечи и горящим взором стал жадно рассматривать её 
всю, с головы до ног. Грудь у него вздымалась, как после бега 
по пересечённой местности. Лайла была ошеломлена! Так с ней 
обращались, когда мучили. Но то были другие, грубые, жестокие, 
а этот... Она застыла в растерянности. Алексей начал говорить. 
Слова вылетали лихорадочно, поспешно. Они путались и налезали 
друг на друга.
	- Ты мне нравишься... Я... Когда... Давай здесь, зачем 
откладывать...
	Он стал её лихорадочно целовать, одновременно стаскивая 
костюм. Слабо понимая, что он хочет, она оставалась в 
растерянности с крепко сжатым ртом. При этом инстинктивно 
пыталась помочь раздеть себя. Наконец Алексей отбросил её 
пиджак и страстно впился в губы, ощущая дёсны,  твёрдость 
зубов и мягкий, податливый язык. Возбуждение нарастало.
	И Лайла поняла... Она резко оттолкнула его:
	- Я не могу подарить себя. Но ты мне очень нравишься...
	- Почему не можешь?
	- Нужно согласие отца.
	- Ты же взрослая, дорогая... – он начал целовать её шею, 
уши, волосы...
	- Не в этом дело, - снова отшатнулась она. – Отец знает, 
какие мне нужны дети. Иначе я... умру.
	- Чушь какая-то! Я буду тебе вместо отца! У нас будут 
прекрасные дети. Я буду...
	Алексей изливал весь набор аргументов, которые слышал, 
читал и которые мог сходу придумать,-  только бы уговорить её! 
Он весь пылал огнём первобытного желания, а разум отключился – 
остались одни физические инстинкты и порывы.
	- Вместо отца... – прошептала Лайла и обняла его в ответ.
	Алексей взял её, покорившуюся, уже оголённую, на руки и 
поспешно положил на траву. Суетливо стянул свои брюки. Он уже 
не слышал, как шумели деревья от налетевшего сильного ветра. 
Не видел, что лес ещё больше потемнел, а сверху сверкнули и 
погасли, как китайские фонарики, светлые пятна...

Часть 3. Глава 3.
Возврат к оглавлению